По воскресеньям посещали баптистскую церковь.
Жили они под фамилией Харрис. Когда ее не было рядом, Кеог ужасно
нервничал. Однажды, проходя по мосткам над отстойником, она упала в воду.
Не успела она испугаться, как откуда-то появился негр-кочегар (он скатился
с кучи угля), прыгнул за нею, вытащил и передал мгновенно собравшейся
толпе. Кеог примчался со склада компании, когда спасителю помогали
выбраться, и, увидев, что с девочкой все в порядке, опустился на колени
возле кочегара, у которого, как оказалось, была сломана нога:
- Я Харрис, ее отец. Вы получите вознаграждение. Ваше имя?
Негр жестом подозвал его ближе, и, наклонившись, Кеог увидел, что
тот, несмотря на боль, усмехнулся и подмигнул:
- Мистер Кеог, прошептал он, - какой может быть разговор?
В более поздние времена из-за такой фамильярности Кеог мог впасть в
ярость, мог тут же уволить человека, но тогда, в первый раз, он
почувствовал лишь удивление и облегчение. Он успокоился, так как понял,
что ребенок окружен специально нанятыми людьми Уайка, которые работают на
его земле, на его фабрике и живут в его доходных домах.
Тем временем истек год, настал другой. Девочка, теперь под фамилией
Кевин и с заново сочиненной биографией (на случай если бы кто-то проявил
интерес), отправилась на два года в аристократическую школу в Швейцарию.
Оттуда она исправно слала письма на имя мистера и миссис Кевин, владельцев
обширных угодий в горах Пенсильвании, и так же регулярно получала ответы.
Кеог вернулся к своим делам, которые поддерживались в идеальном
порядке; получил причитающиеся ему выплаты от годовых сделок, а также
дополнительную сумму, значительно превышавшую его и без того
астрономический оклад, которая изумила даже его самого. Сначала он скучал
без девочки, как и ожидал. Но он тосковал по ней ежедневно, все эти два
года. Он не анализировал сам и не обсуждал ни с кем это необъяснимое
чувство.
Старый Сэм сказал ему однажды, что такому методу воспитания
подвергались в свое время все Уайки. Он сам работал лесорубом в Орегоне и
еще полтора года подсобным рабочим, а потом рядовым матросом на каботажном
судне.
Может быть, где-то в глубине души Кеог надеялся, что, когда она
вернется из Швейцарии, они опять поплывут рыбачить в старой плоскодонке, и
что она снова будет сидеть у него на коленях, как когда-то во время
мучительно долгих киносеансов, которые они посещали раз в месяц. Но в тот
же миг, как он увидел ее, он понял, что прошлое не вернется. Ему стало
ясно, что начинается какая-то новая фаза его жизни; это встревожило и
опечалило его, и он запретил себе думать об этом. А она... что ж, она
обняла его и поцеловала, но, заговорив этим новым языком с налетом
аристократического лоска, вынесенным из школы, она показалась ему далекой
и недоступной, как ангел, и он преисполнился благоговения. Ведь даже
любимый ангел далек и недоступен.
Они снова надолго оказались вместе, но между ними уже не было прежней
близости. Он превратился в мистера Старка, брокера из Кливленда, а она
поселилась в доме с пожилой парой, посещала местную школу и несколько
часов в день занималась канцелярской работой в его офисе. Она постигала
все тонкости и масштаб семейного дела, которому предстояло перейти к ней.
Оно и перешло к ней тогда же, в Кливленде: старый Сэм умер в одночасье.
Они съездили на похороны, но были снова на работе в понедельник. Они
провели там еще восемь месяцев - ей предстояло многое усвоить. Осенью она
поступила в маленький частный колледж, и Кеог не виделся с нею целый
год....

Размышления Кеога прервал звонок.
- Это врач!
- Иди и прими ванну, - сказал он, подталкивая ее.
Она вывернулась из-под его руки и яростно бросила прямо в лицо:
- Нет уж!
- Ты же знаешь, тебе нельзя войти к нему, - ответил он, идя к двери.
Она зло глядела на него; ее губы дрожали.
Кеог отворил дверь:
- Он в спальне.
- Кто? - тут врач увидел девушку, ее судорожно сплетенные руки,
искаженное лицо - и все понял.
Это был высокий человек, седой, порывистый в движениях. Быстрыми
шагами через холл и комнаты он направился прямиком в спальню и притворил
за собой дверь. Обошлось без споров, просьб и отказов - доктор Рэтберн
просто решительно и спокойно выпроводил их.
- Пойди прими ванну, - настойчиво повторил Кеог.
- Нет.
- Ну пошли, - он обхватил ее запястья и увлек за собой в ванную. В
нише для душа он повернул кран. Брызнули струи воды, запахло яблоневым
цветом.
- Давай, - он пошел к выходу.
Она не пошевелилась, только потирала запястье.
- Ну давай же, - опять сказал он. - Совсем немножко. Тебе станет
лучше. - Он подождал. - Или ты хочешь, чтобы я сам тебя окунул? Честное
слово, я сейчас возьмусь за тебя.
В ее ответном взгляде уже не было негодования - она поняла, что он
хотел отвлечь ее. Шаловливая искорка блеснула в ее глазах, и тоном
фабричной девчонки она произнесла:
- Только попробуй, и все живо узнают, что я не твоя дочка.
Но это стоило ей слишком большого усилия, и она расплакалась. Он
вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
Он ждал у спальни, когда Рэтберн вышел оттуда, оставив за дверью
стоны и хрипы.
- Что с ним? - спросил Кеог.
- Минутку, - Рэтберн направился к телефону.
Кеог сказал:
- Я уже послал за Вебером.
Рэтберн застыл на месте.
- Ну-ну, - сказал он, - для дилетанта вы не плохой диагност.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15