Обычно к тому времени, как появляются первые симптомы, уже
начинаются метастазы. Рак становится общим. Возможно, что смерть от
поражения легких - это избавление Божье.
- Что такое орхидэктомия? - спросил Кеог.
- Ампутация... так сказать, источника болезни, - неуклюже выговорил
Рэтберн.
- Нет! - крикнула девушка.
Кеог посмотрел на нее с жалостью. Конечно, ампутация, если это
поможет, подумал он. Что она надеется сохранить, его мужскую суть? Но в ее
глазах он увидел не ужас, как ожидал, а напряженную работу мысли.
- Дайте мне подумать, - вдруг сказала она.
- Вы должны... - начал было Рэтберн, но она нетерпеливым жестом
заставила его умолкнуть.
Трое мужчин обменивались выразительными взглядами. Но вряд ли они
представляли, что она думает.
Девушка сидела, закрыв глаза. Томительно прошла минута.
- Папа любил повторять, - заговорила она, так тихо, словно сама с
собой, - что всегда есть выход. Надо только хорошенько подумать.
Опять последовало долгое молчание. Она открыла глаза. В ее взгляде
появилось нечто, от чего Кеогу стало не по себе. Она продолжала:
- Однажды он сказал мне, что я могу иметь все, что захочу, что нет
ничего невозможного, а чтобы убедиться в невозможности чего-либо, надо
сначала испробовать все средства.
- Это сказал не Сэм Уайк, - произнес Кеог. - Это мои слова.
Она облизнула губы и обвела мужчин невидящим взглядом.
- Я не допущу, чтобы он умер, - повторила она. - Вот увидите.

Сэмми Стайн приехал в отпуск через два года, преисполненный планов
поступить в авиацию. Как он сам сказал, в армии его здорово били и выбили
всю дурь. Но все-таки кое-что от прежнего Сэмми в нем осталось. Он опять
строил чудесные и рискованные планы насчет вылазок, и оба они знали, куда
отправятся в первую очередь. Однако новый Сэмми потребовал сначала выпивку
и девочек.
Гай, два года как окончивший школу, уже зарабатывал на жизнь, и не
будучи по натуре ни гулякой, ни бабником, тем не менее с удовольствием
согласился. Поначалу казалось, что Сэмми забыл о "старой луже". Где-то в
середине вечера в местном баре Гай и сам уже был готов распроститься с
этим навязчивым воспоминанием, когда Сэмми неожиданно заговорил на эту
тему. Он напомнил Гаю, что тот однажды написал ему в армию письмо, в
котором спрашивал, было ли это на самом деле. Гай, в свою очередь, забыл о
письме, и они удалились в воспоминания, и в конце концов договорились на
следующий же день, рано-рано утром отправиться на вылазку, взяв с собой
еду.
Потом опять начались тосты и танцы, и где-то после полуночи, после
шума и сутолоки, Гай обнаружил, что он стоит на тротуаре и смотрит, как
Сэмми запихивает свою подружку в такси.
- Эй, - окликнул его Гай, - как насчет той самой "старой лужи"?
- Заметано, старик. Уговор дороже девок, - захохотал Сэмми. Девушка
потащила его за руку в такси. Он стряхнул ее и махнул Гаю:
- Слушай, - сказал он, силясь подмигнуть, - если дельце с этой
крошкой выгорит, - а оно выгорит, - то я рано не проснусь. Ты вот что,
отправляйся один и жди меня, скажем, в одиннадцать там, где написано "не
лезь, а то взгреем". Если меня не будет, то я умер. - И, повернувшись к
машине, он промычал:
- Ты ведь не убьешь меня, детка?
- Убью, если мы сейчас же не уедем, - отозвалась девушка.
- Нет, ты понял, - пьяно пробормотал Сэмми, - меня могут убить!
Он боком плюхнулся на сиденье, и с тех пор Гай его не видел.
Гай опоздал на десять минут, причем добраться стоило ему не
человеческих усилий. С непривычки в животе было муторно после выпивки,
глаза слипались, и все тело ломило, потому что он не выспался. Он знал,
что Сэмми вряд ли опередит его, если вообще явится. Однако покоя не давала
мысль: а вдруг он пришел и сразу перелез через стену? На всякий случай Гай
прождал около часа и углубился в лес. Он не сразу нашел те самые сросшиеся
деревья, а перебравшись через стену, долго не мог придти в себя. Конечно,
он был доволен, обнаружив все те же невероятно прекрасные газоны-поля,
тянувшиеся до горизонта, и причудливо подстриженные деревья, аккуратные,
посыпанные гравием, извилистые дорожки. Все удовольствие, однако,
заключалось в том, что он убедился: память не подвела его; но сам день был
безнадежно испорчен. Гай добрался до озера почти к часу дня, разморенный,
уставший, голодный как волк и неприятно взвинченный. Все вместе, похоже,
сказалось на его желудке. Он уселся на берегу и поел. Он проглотил все,
что припас для себя и Сэмми - полный бумажный пакет, в который он рано
утром побросал остатки вчерашней еды из холодильника. Пирог слегка
заплесневел, но он съел его. Апельсиновый сок был теплый и чуть
забродивший.
Гай упрямо решил поплавать, так как ради этого он и пришел сюда. Он
выбрал пляж с золотым песком. В густой тени можжевельника он отыскал
каменный стол и скамью, разделся и бросился в воду.
Гай намеревался только разок окунуться, но налево, за мысом, он
увидел прямоугольную бухточку с вышкой для прыжков в воду. Он вспомнил
гавань с моделями кораблей - и тут же увидел их, не на якоре, как в первый
раз, а в движении. Кораблики выплывали из бухты, разворачивались и снова
заходили в гавань. Должно быть, они были закреплены на какой-то подводной
цепи, а ветерок подгонял их. Гай было устремился прямо к ним, но потом
решил, что разумнее плыть вдоль берега. Он поплыл налево, к скалистому
берегу, и с трудом держался рядом с ним. Завернув за мыс, он столкнулся
лицом к лицу - вернее, носом к носу - с девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15