Или вторым зрением увидел нечто? Что
это было?
Сам от себя такого не ожидая, он рухнул на одно - здоровое - колено и
двумя руками вознес над собой палку. Нечто гибко-тяжелое обрушилось на
палку и отлетело в сторону. Тотчас Смирнов со страшной силой опустил палку
вниз перед собой. И попал: кто-то глухо взревел. Смирнов слегка
расслабился, за что и поплатился: его безжалостно ударили ногой в живот.
На мгновенье он потерял сознание.
Очнулся он, когда его, как мешок, волокли к балкону. Не волокли -
волок. Человек, беспрерывно матерясь шепотом, тащил его по паркету за
воротник рубашки одной рукой. Попал, видно, Смирнов, попал.
Смирнов скользил по полу, туго соображая. Палки в руке не было.
Теперь только одно: сохраниться, сохранить силы на последнее. Не
сопротивляться пока, не сопротивляться. Человек втянул его на балкон,
наклонился над ним и тихо спросил:
- Оклемался, падло?
За грудки поднял Смирнова, приставил к стене. Смирнов понял, что
сейчас будет, и как мог напряг брюшной пресс. Человек с левой, всем, чем
мог, ударил его в солнечное сплетение.
Теперь согнись и мягко ползи по стене - пусть думает, что попал.
Смирно безвольно сел на пол. Человек за грудки вновь поднял его и заглянул
в глаза. Они знали друг друга, они узнали друг друга. Удовлетворенный
увиденным, человек сказал:
- Ну а теперь, полковник, пора выходить в открытый космос.
Пора, солдат, он прав, пора! Смирнов кинул свою
девяностокилограммовую тушу на человека, ударил его позвоночником о
железные перильца балкона, подсев, перекинул за ноги податливое в шоке
чужое тело через балконное ограждение и сел на кафельный пол.
В открытый космос вышел не он, вышел другой, чье тело издало
несильный звук, встретившись с землей.
Смирнов метнулся к входной двери - закрыть, закрыть как следует.
Закрыл на все замки и опал, сполз вниз на преддверный пыльный коврик. Нос
намокал внутри и снаружи - от слез, от пота ли? Смирнов шмыгнул влажным
носом, привалился к двери и закрыл глаза.
Сколько он так сидел - ему неизвестно. Открыл глаза потому, что
изменился световой режим: из дверного проема столовой легла на коридорный
пол жесткая полоса нестерпимо яркого света. Электричество врубили. Он
встал, включил дополнительно и верхний свет, включил лампочку в прихожей,
включил лампочку в коридоре.
Решился наконец: выйдя на балкон, посмотрел вниз.
Не было там ничего: ни толпы, ни кареты "скорой помощи", ни разбитого
падением тела. Вполне сносно освещенный окнами тротуар, чуть дальше -
скверик, еще дальше - пустые сгоревшие дома. Смирнов решительно направился
на кухню, достал из холодильника початую бутылку водки, кривой пупырчатый
огурец, а из шкафа - стакан. Налил полный, не отрываясь, принял его и,
закусив несоленым огурцом, стал ждать, когда в желудке уляжется доза.
Дождался и пошел в столовую искать.
Палку нашел сразу: она была на виду. А штуку, которой ему хотели
проломить башку, обнаружил после долгого ползания на четвереньках под
телевизионным столиком.
Нет, не проламывать башку должна была эта штука. Отключать без
следов. Добротно и изящно исполненная резиновая короткая дубинка со
свинцовым стержнем внутри.
Смирнов сел в кресло, положил дубинку на журнальный столик, придвинул
к себе телефон, но звонить медлил, ожидая водочного удара. Снизошло-таки:
обнаружился добрый костерок в желудке, отпустило напряженные мышцы живота,
сладостно загудели суставчики.
Он набрал номер, долго слушал длинные звонки и сказал в ответ на
хриплое - со сна - казаряновское "да":
- Ты мне нужен, Рома.
- Ты знаешь, который сейчас час?! - закричал возмущенный Казарян.
Смирнов глянул на часы. Было без двадцати минут час. Ответил:
- Знаю.
- Пьяный, что ли? - уже миролюбиво поинтересовался Казарян.
- Рома, моя машинка у тебя далеко запрятана?
- Так серьезно, Саня?
- Да.
- Буду через полчаса. Жди.
- И с машинкой, - распорядился Смирнов.

Через полчаса он спросил у закрытой двери:
- Кто?
- Открывай, Саня, - ответил неподражаемый казаряновский голос.
Смирнов открыл, и в прихожую ввалился оживленный, энергичный,
успокаивающий Роман:
- Ну, что тут у тебя?
...После того, как он в подробностях узнал, что у Смирнова, они
сидели в креслах, и Казарян небрежно вертел в руках резиновую дубинку.
Повертел, повертел, положил на журнальный столик, заломил за спину правую
свою руку, и, задрав куртку, вытащил из-под ремня хорошо упакованный
сверток:
- Держи.
Смирнов, щелкнув резинкой, размотал пластиковый пакет, гремя вощеной
бумагой, раскрыл непонятное, в промасленной тряпке, раскинул на столе
тряпицу и обнаружил пистолет с пятью снаряженными обоймами. Родной свой
парабеллум, принесенный им в сегодняшний мир с той войны.
- С ним спокойнее, - признался Смирнов и, виновато улыбнувшись, стал
тщательно обтирать тряпкой свою машинку. Ствол, рукоять, обоймы.
- Уж куда как спокойнее! - проворчал Казарян. - Теперь нам бы
догадаться, зачем тебя убивают.
- Яснее ясного. "Привал странников".
- Это - повод, Саня, а причина? Ну, что тут особенного?
Посуществовало недельку кооперативное кафе, оказалось нерентабельным и
закрылось.
- Рентабельность не неделькой определяется. Но для чего-то оно
существовало - вот это я и хочу знать.
- Знание - сила, - согласился Казарян. - Страшная сила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57