— Он задумчиво посмотрел на Симну.— Эй, погоди, как там тебя зовут… — взявшись за рукоять меча, северянин отступил назад и чуть за спину пастуха. — Мой друг только что спас тебе жизнь!— Да будь оно проклято.Кот выпустил когти на передней правой лапе, внимательно изучил их, вылизал шерсть между когтями.— Так и быть, раз людям обязательно надо знать имена… Можете называть меня по имени — Алита.— Вот и замечательно, Алита, — откликнулся Эхомба. — Только я не понимаю, почему ты посылаешь нам проклятия? Большинство живых существ испытывают благодарность к тем, кто спас им жизнь.Кот неожиданно повалился на землю и принялся перекатываться на спине с бока на бок, при этом он оглушительно мурлыкал, когтями драл траву и подбрасывал клочки в воздух. Симна проявил дополнительную осторожность и занял стратегически выгодную позицию, полностью спрятавшись за спиной Эхомбы. Оттуда, обнажив меч, он внимательно следил за кошачьими играми.Навалявшись вволю в пыли, Алита промурлыкал:— Значит, я не отношусь к этому большинству. Мне свойственны лень, жестокость и эгоизм, поэтому не надо взывать к моим добрым чувствам. Я никому ничего не должен. Таковы мои и отцовские, и материнские родственники, а я, естественно, пошел в них — что поделаешь, наследственность.С неуловимой глазу быстротой кот вскочил на лапы и начал подступать к людям. Пастух не двинулся с места, как и Симна — за его спиной.— Ну вот, — прошептал северянин. — По крайней мере теперь ясно, что чувство благодарности у Алиты отличается от нашего.— Не уверен, — так же тихо ответил Этиоль. Кот остановился рядом с Эхомбой, и его морда оказалась всего в нескольких дюймах от лица человека. Зверь разинул пасть — клыки у него очень напоминали собачьи, язык был тонкий, розовый, необыкновенно огромный — и неожиданно лизнул Эхомбу, обмазал слюной от подбородка до самых волос. Пастух сжал челюсти, чтобы не выказать боль, ожегшую лицо — язык был подобен терке, густо посыпанной крупным речным песком.Затем зверь отступил немного и поклонился.— За спасение жизни — хотя я и не просил тебя вмешиваться — я клянусь быть верным и преданным тебе, Этиоль Эхомба, до той поры, пока ты не выполнишь взятый на себя обет, либо до того момента, пока один из нас не умрет. Клятву свою я подтверждаю памятью моих родителей.— Спасибо, — ответил пастух, — но это не обязательно… Симна больно ткнул товарища локтем в ребра.— С ума сошел? Он же предлагает помощь! Добровольно! Когда ищешь сокровища, лишние союзники не помешают.— Как раз и не добровольно, — сказал Этиоль. — Он поступает так из чувства долга.— Это точно, — согласился кот. — И зачем ты шепчешь, человек? Неужели ты полагаешь, что я глухой?Симна побледнел, однако напора на Этиоля не ослабил. Теперь он обращался к ним обоим: человеку и коту.— Что плохого в том, чтобы послужить из чувства долга или из чувства благодарности? Есть у меня знакомый — не то чтобы окончательный чудак, но все-таки маленько не в себе. Так вот этому чудаку взбрело в голову, что он должен выполнить завет, который возложил на него умирающий воин. Причем знакомый мой со своей стороны никаких клятв не давал, просто на следующее утро взял кое-что из припасов и отправился в путь, бросив жену и двух ребятишек…Эхомба удивленно посмотрел на товарища.— Вопреки распространенному мнению, обилие здравого смысла порой не на пользу.— Не на пользу кому? — с вызовом усмехнулся Симна. — Тебе или мне?Пастух вновь повернулся к внимательно наблюдавшему черному зверю.— Не хочу в момент опасности полагаться на того, кто сопровождает меня не по собственной воле. Ярко-желтые глаза вспыхнули.— Ты сомневаешься в твердости данного мной слова?— Нет-нет, как раз в этом мы ничуть не сомневаемся, — выкрикнул Симна, выглянув из-за плеча Эхомбы. — Разве не так, Этиоль?— Я ничуть не сомневаюсь, что ты до конца исполнишь взятые на себя обязательства. Но в этом-то как раз и загвоздка.— Как великодушно, — пробормотал кот, чуть притушив глаза.— Я помог тебе не для того, чтобы ты затем отплатил мне добром. Пожалуй, возвращайся-ка ты лучше домой.Кот быстро заходил из стороны в сторону, молотя хвостом о землю.— Сперва ты сомневаешься в твердости моего слова, теперь презрительно отвергаешь предложенную помощь…— Мною движет не презрение, — терпеливо объяснил Эхомба. — Я просто хочу сказать, что твоя помощь не обязательна.Алита неожиданно вскинул голову и взревел. В этом рыке отчетливо читались печаль и гнев.— Ты не понимаешь? — вполне человеческим, с ноткой грусти, тоном спросил кот. — Пока я не исполню данной клятвы — согласишься ты или нет, в этом нет разницы, — мне не будет покоя. Я не смогу жить с такой ношей на сердце. Отказывая, ты ставишь меня в безвыходное положение.— Ради Гудру, Этиоль! — подал голос Симна. — Не спорь с ним. Прими его предложение.— Твой болтливый и слишком надоедливый друг прав, — согласился кот и уселся на задние лапы. — Если ты откажешься от моих услуг, то тем самым не только нанесешь мне страшное оскорбление, но и погубишь мою душу. Ты как бы говоришь, что моя помощь ничего для тебя не значит. Она тебе не нужна — и дело с концом. Таким образом, ты сравниваешь меня с шакалом или, что еще хуже, с гиеной.— Хорошо! — кивнул Эхомба. — Можешь присоединиться к нам.Зверь склонил голову.— Благодарю тебя, о великий мастер снисходительности.— Если хочешь сделать мне приятное, — спокойно ответил Эхомба, — то, пожалуйста, воздержись от сарказма.— Прости, такова кошачья натура.— Это мне известно, но у тебя сарказм развит соответственно твоим размерам. Со временем он может наскучить.Алита оскалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106