Он бросил на меня удивленный взгляд.— Это что еще за язык?— Французский!
Нас продержали в этой комнатушке до того момента, как началась посадка на наш рейс, а когда Минне захотелось в туалет, ее отвела туда тетка в полицейской форме. Нас под охраной завели в самолет и только здесь мне вернули наши паспорта. На этот раз самолет недолго ждал своей очереди на взлетной полосе. Обратный полет в Нью-Йорк был таким же приятно скучным, как и полет в Монреаль. Я выпил два стакана виски, а Минна — свою порцию молока, после чего мы приземлились в аэропорту имени Кеннеди. Был почти час ночи. Минна спала на ходу, а я был готов заложить бомбу под здание канадского посольства.Мне довелось нелегально въезжать почти во все страны мира. Я пересекал государственные границы пешком, в кибитках, в багажниках, в общем, всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Я тайно въезжал в балканские страны и в республики Советского Союза. Я пересек демилитаризованную зону между Северным и Южным Вьетнамом в кабине советского танка.И не смог въехать в Канаду. Глава вторая Канада…Да, честно сказать, не больно-то хотелось туда ехать. Ничего против Канады я не имею, я несколько раз был в Монреале и мне там понравилось, но в мире полно городов, куда более симпатичных. Всемирная выставка «Экспо-1967» планировалась стать грандиозным событием для Канады, я рад, что она открылась, но моя радость по поводу того, что солнышко висит в небе, вовсе не подвигает меня мечтать о путешествии в космос. Я был на последней Всемирной выставке в Нью-Йорке. Весь день я провел в длиннющих очередях и вернулся домой с твердым ощущением, что любая страна мира может устраивать какие угодно выставки, но только мне на них делать нечего!Минна заводила разговор про монреальскую «Экспо» примерно в том самом тоне, в котором она обычно обсуждала походы в детский зоосад в Центральном парке. Я убедил ее, что мы не поедем, и она сдалась. Начало лета было многообещающим. В моей квартире поселилась украинская девушка Соня. Как обычно, шесть дней в неделю мне приходилось пропускать через себя нескончаемый поток корреспонденции. Мне предстояло прочитать ворох книг, рекламных брошюр и журналов, усовершенствовать свои познания в языке банту с помощью учебного курса в пластинках, принять участие в работе разнообразных конференций и дискуссионных клубов, а также, исключительно в меркантильных интересах, написать очередную диссертацию. На улице стояла чудовищная жара, но у меня в квартире есть кондиционер, а прогноз погоды каждое утро обещал отступление жары.А потом все полетело к черту.Сначала полетел кондиционер. Жара, как я уже упоминал, день от дня крепчала, а метеожулики продолжали беззастенчиво лгать, и мой кондиционер просто-напросто не выдержал. Он уснул вечным сном. Только дня через два пришел мастер взглянуть на сдохший прибор, взял с меня десятку за вызов на дом и через десять минут объявил, что аппарат ремонту не подлежит.Кондиционер оказался устаревшей конструкции, что было еще полбеды. Полной катастрофой было то, что этому ископаемому оказалось невозможно найти замену. Пик августовской жары — не самое подходящее время для приобретения кондиционера. Самое подходящее время для этого, как я догадываюсь, февраль, когда ни у кого не возникает даже мысли о подобной покупке. Я обзвонил все магазины города и натер на кончиках пальцев мозоли, листая нью-йоркские «желтые страницы». Самое лучшее предложение, которое я получил, — доставка искомого электробытового прибора в трехнедельный срок.После того, как сдох кондиционер, Соня съехала, хотя я не уверен, что между его смертью и ее отъездом существовала определенная причинно-следственная связь. Когда столбик уличного термометра подскакивал с тридцати семи до тридцати девяти, физические преимущества ее присутствия все равно мало ощущались, хотя мне очень жаль, что наши отношения прервались весьма нелепым образом. Она бросила в яичницу слишком много укропа, я высказался на сей счет не слишком дипломатично, и дело кончилось криком. В иных, нормальных обстоятельствах мы бы просто расцеловались и помирились в койке, но при такой жаре подобный исход был просто невозможен. Легче оказалось продолжить ссору. Она швырнула яичницу в меня, потом подбежала к холодильнику, вынула оттуда оставшиеся яйца и начала метать их во что ни попадя. Одно яйцо попало в проигрыватель, что обнаружилось только на следующий день: пока я прослушивал пластинку аудиокурса бантусского языка, яйцо там испеклось.Но и вне квартиры дела обстояли не лучше. Город медленно, но верно превращался в ад кромешный. В Бруклине, в микрорайоне Бедфорд-Стайвезант, вспыхнули уличные беспорядки, продолжавшиеся три дня. Какой-то брокер спятил от жары и поверг Уолл-Стрит в шок, затеяв стрельбу из пневматического пистолета. Полицейские избили каких-то хиппи в парке у Томкинс-сквер. Таксисты грозили забастовкой. Социальные работники грозили забастовкой. Мусорщики тоже грозили забастовкой.Я литрами поглощал холодный чай и пытался сосредоточиться на докторской диссертации о последствиях Тильзитского мирного договора для внешней политики стран Центральной Европы. Меня крайне заинтересовала эта тема, и я не без удовольствия штудировал исторические источники. Когда я на семьдесят пять процентов был уже готов к написанию текста, мне позвонил Роджер Кэрмоди и сказал, что диссертация ему ни к чему, потому что он провалился на устных экзаменах и решил плюнуть на все и пойти в армию.Я предварительно оценил эту диссертацию в 1750 долларов, что по-моему вполне приемлемо для такой серьезной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69