Элейн потеряла сознание, а когда очнулась, его уже не было. * * * Первым делом я отвел Элейн в Восемнадцатый полицейский участок. Мы побеседовали с офицером по фамилии Клайбер, и Элейн написала заявление, в котором обвиняла Мотли в оскорблении действием и изнасиловании в извращенной форме.— Его можно было бы дополнить, — сказал я. — Он забрал деньги из ее кошелька, так что имел место грабеж, вымогательство или и то и другое. Кроме того, он вторгся в жилище в отсутствие владельца.— Есть следы взлома?— Я не заметил, но тем не менее он проник внутрь нелегально.— Вы же указали уже на изнасилование в извращенной форме.— Ну и что?— Если к этому обвинению вы добавите еще и незаконное проникновение в жилище, то просто поставите суд в сложное положение. Одно подразумевает другое. — Когда Элейн извинилась и вышла, полицейский доверительно наклонился ко мне и спросил: — Мэтт, она тебе просто подружка или что-то больше?— Я скажу лишь, что за последние годы я получил от нее немало чрезвычайно важной информации.— Отлично, мы будем считать ее нашим негласным агентом. Как она держится, ничего?— А что?— Должен сказать, что поддержать обвинение в физическом насилии чрезвычайно сложно, когда жертва — проститутка. Остается только изнасилование в извращенной форме. Присяжные обычно полагают, что она просто на этот раз не получила денег за то, за что обычно получает.— Я понимаю. Я и не ожидал, что преступника удастся так просто арестовать. Последним его адресом значится отель «Таймс-сквер», но Мотли не появлялся там уже полтора года.— О, да ты уже разыскивал его!— Немного. Может быть, он переехал в другую ночлежку; может, живет у женщины — в любом случае разыскать его будет непросто. Я просто хотел бы, чтобы ее заявление было подано в суд. Он должен понести наказание.— О, конечно, — ответил полицейский. — Мы арестуем его сразу же, как только он попадет в наши руки. * * * ...Я позвонил Аните и предупредил ее, что вынужден буду задержаться в Нью-Йорке на несколько дней в связи с неотложными делами. Я и раньше прибегал к этой уловке — иногда честно, иногда лишь потому, что не хотел ехать на Лонг-Айленд. Она, как обычно, поверила мне — по крайней мере виду не подала. Затем я закончил начатые дела, передал остальные напарникам и получил возможность сосредоточиться на главном. Пришла, пора вплотную заняться Джеймсом Лео Мотли.Мы с Элейн договорились устроить капкан для этого мерзавца, где ей отводилась участь приманки. Не то чтобы идея эта была ей по душе — она не хотела бы даже просто оказаться еще раз в одной комнате с этим чудовищем, — но Элейн обладала сильным характером и твердо решила расквитаться с подонком.Я временно переехал к Элейн и стал выжидать. Она отменила все запланированные встречи, сообщив, что заболела гриппом и примерно неделю не в состоянии будет никого принимать.— Так я совсем клиентуру потеряю, — жаловалась она мне. — Многие из них больше никогда не позвонят.— Наоборот — от этого они захотят тебя еще больше.— Посмотрим, подействует ли это на Мотли.Из квартиры мы не выходили. Один раз Элейн сама приготовила обед, но обычно мы заказывали готовую еду на дом — нашу любимую пиццу и блюда китайской кухни. Из винной лавки нам доставляли коньяк, а мальчишка посыльный относил обратно выписанные чеки.Через два дня наконец-то позвонил Мотли. Разговаривала с ним Элейн из гостиной, а я слушал их по параллельному телефону из спальной. Разговор выглядел примерно так:— Привет, Элейн.— Привет.— Надеюсь, ты меня узнала?— Да.— Хотел поговорить с тобой. Узнать, в порядке ли ты.— Ага.— Да? Точно?— Что точно?— Все у тебя в порядке?— Да, все нормально.— Отлично!— А...— Что?— Ты что, собрался прийти?— Почему ты спрашиваешь?— Просто так, на всякий случай.— А ты хотела бы?— Да, в принципе я все время одна. Так одиноко!..— Выйди куда-нибудь.— Неохота.— Но ведь ты все время сидишь безвылазно дома, не так ли? Боишься на улице показаться?— Да, что-то в этом роде.— А чего ты боишься?— Не знаю.— Погромче, я не слышу.— Я сказала, что не знаю, чего именно я боюсь.— Что, меня боишься?— Да.— Ну и отлично! Рад слышать. Сейчас я не приду — некогда.— Угу.— Но на днях загляну. И ты получишь то, в чем так нуждаешься. Я ведь нужен тебе, не правда ли?— Буду ждать.— До встречи.Когда в трубке послышались короткие гудки, я вышел в гостиную. Элейн сидела на кожаном диване и выглядела смертельно усталой.— Я чувствовала себя, как птенец, загипнотизированный удавом, — сказала она. — Но я сделала все, как мы договаривались. Надеюсь, у него создалось впечатление, что мой дух полностью сломлен и теперь я и в самом деле полностью принадлежу ему — и телом, и душой. Как ты считаешь, он поверил?— Не знаю.— Вот и я не знаю. Вроде бы да, но, возможно, он что-то почувствовал. Он знает, что я не выхожу из квартиры. Наверное, следит.— Вполне возможно.— Сидит сейчас где-нибудь с биноклем и пялится в наши окна. В начале разговора я только разыгрывала роль, но к концу почти поверила самой себе. Как будто стоишь перед пропастью, и тебя так и манит в темные глубины. Ты понимаешь, что я имею в виду?— Наверное.— Ты представляешь, как он смог проникнуть сюда? В тот день, когда я трахалась с этим... как его... в Шерри, он сумел пробраться мимо привратника и проникнуть в квартиру. Как у него это получилось?— Не так-то трудно обмануть привратника.— Здесь они свое дело знают. А дверь? Ты же сказал, что нет никаких следов взлома.— Может, у него был ключ...— Откуда? Я прекрасно знаю, что не давала ему ключей да и не теряла их никогда.— А Конни ты их не давала?— Зачем — цветы, что ли, поливать? Нет, ключи есть только у меня;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82