Гнедой жеребец завизжал от ярости, припадал на колени,
делал новые прыжки, изгибался и высоко вскидывал задние ноги.
Конь Мусука был силен и опытен в подобной борьбе и не подавался ни на
шаг. Мусук зорко следил за каждым движением противника. Два табунщика
подбежали к взбешенному, визжащему коню, крепко ухватили его за уши, в то
время как два других конюха торопились связать ремнями его ноги. Один из
них пропустил между зубами жеребца волосяную веревку, затем ловко опутал ею
брюхо и закрепил конец на спине.
В это мгновение на спине страшного коня очутился босоногий мальчик в алой
рубашонке и засученных шароварах. Ухватившись за концы веревки, просунутой
коню в зубы вместо поводьев, он вцепился затем левой рукой в его густую
группу. Табунщики, освободив ноги коня, отбежали. Турган, стегая коня
плетью, помчался в степь.
Назар-Кяризек, раскрыв рот и подняв руки, полный восхищения и тревоги,
кричал:
- Берикелля! Из сынка выйдет настоящий джигит!
Мальчик крепко сидел на спине мчавшегося коня. Вскоре он был уже так
далеко, что казался маленькой красной точкой. Табунщики зорко наблюдали за
борьбой коня и ребенка, готовые помчаться на подмогу.
Конь носился кругом по степи, бросаясь из стороны в сторону. Он старался
скинуть мальчика нечаянными прыжками вбок. Бил задом и передом, подпрыгивал
на месте, вставал па дыбы, шел на задних ногах и снова мчался в степь,
разъяренный до предела.
Турган, вцепившись изо всех сил в веревку и взлохмаченную гриву, не терял
ни смелости, ни упорства. Он то хлестал коня плетью, то ободрял и
успокаивал его ласковыми словами. Дикий жеребец стал наконец немного
слушаться повода. Это заметили табунщики. Старший брат, Демир, закричал:
- Мальчишка переборол коня! Пора выручать его! Он устал и силенок не
хватит. Я сам поеду.
Демир помчался к Тургану. Гнедой был измучен, истощен, наполовину
укрощен, и настигнуть его казалось делом нетрудным. Но лишь только он
заметил, что к нему приближается новый всадник, жеребец снова разъярился,
стал выгибаться и прыгать в сторону. Однако он уже давно утомился и, теряя
силы, побежал дробной рысью. Его движения становились более равномерными и
правильными. Уже заметно было, что он слушался повода и делал ровный круг,
приближаясь к месту, где стояли Назар и табунщики. Дикий конь был
укрощен...
Демир, поскакавший на помощь мальчику, поравнялся с ним и продолжал
мчаться рядом. Мальчик, держась левой рукой за холку коня, привстал на
колени, потом быстро поднялся на ноги. Этим воспользовался опытный табунщик
и, тесно прильнув своим конем к укрощенному жеребцу, обнял ребенка правой
рукой и перетащил к себе.
Прирученный конь уже скакал рядом на поводу. Черный, загорелый табунщик,
придерживая стоящего на его седле мальчика, возвратился к шалашу.
Подбежавшие братья сняли усталого, едва державшегося на ногах юного
укротителя и наперебой обнимали и целовали его.
Арапша бросился к гнедому жеребцу, поймал его за повод, трепал по шее,
называл ласкательными именами. Конь стоял, растопырив ноги, опустив голову,
равнодушный, с повисшими ушами.
Старый Назар-Кяризек сказал:
- Поводи его шагом до захода солнца, не давай воды до полуночи. Это будет
конь первейший, знаменитый!
Молодой монгол, внимательно следивший за скачкой, повернулся к табунщикам
и стал небрежно отсчитывать из кожаного кошелька золотые динары. Он высыпал
монеты в подставленные ладони старшего брата, затем вскочил на белого
жеребца и, сдерживая его, сказал:
- Спасибо вам, джигиты-табунщики! Скоро вы обо мне услышите...
Он тронул коня, но остановился, всматриваясь в даль. На холмах,
окружавших долину, показался растянувшийся конный отряд. По маленьким
крепким коням с крутыми толстыми шеями можно было сразу узнать монголов.
Всадники быстро окружили место, где стоял шалаш. Монголами начальствовал
молодой хан с суровым, каменным лицом. За ним неотступно следовали три
воина. Средний из них держал копье с трепетавшим желтым лоскутом. Угрюмый
хан подъехал к табунщикам. Встретившись взорами с молодым всадником на
белом жеребце, он скопился к луке седла:
- Менду, Бату-хан! Не легко нам было найти тебя. Почему на тебе одежда,
не подобающая царевичу-чингизиду?
- Желтоухие собаки Гуюк-хана преследовали меня. Я скрывался в шалаше этих
бедняков.
- Мой почтенный отец, Субудай-багатур, беспокоится. Он просит немедленно
прибыть в его шатер.
- Я готов, багатур Урянх-Кадан!
Монголы с места пустили коней вскачь и быстро скрылись за холмами.
Арапша отвернулся, не желая видеть, как удалялся его любимый белый
Акчиан. Пучком травы он вытирал пот, струившийся по бокам его нового коня.
Ласково шептал ему:
- Не грусти! Не жалей о потерянной свободе! Теперь ты стал моим другом.
До сих пор неудачи играли мной, ты я;е приносишь мне надежду! Будешь отныне
называться "Итачмаз"! Станешь преданным и верным, как собака, и
неутомимым и крепким, как алмаз...
Глава пятнадцатая
СПРАВЕДЛИВЫЕ СУДЬИ
Кыз-Тугмас не раз выходила из юрты и посматривала на дорогу, поджидая
возвращения старого мужа. Наконец, утомившись, села на обрывке ковра у
двери юрты и, обняв колени, молча смотрела на пустынный холм, над которым
облаком кружилась мелкая розовая саранча.
"Говорила я, не к добру он поехал!-думала Кыз-Тугмас.- Чуяла, случится с
ним недоброе. Куда ему, старому, ехать на войну! Он и мешок джугары не
принесет домой, не рассыпав. Но он упрям, как старый козел, а выбрыкивает,
как молодой козленок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21