Кто голова была обрита наголо, за исключением пучка полос на макушке, смазанного для твердости медвежьим салом и торчащего, словно пика, дюймов на девять в высоту.
— Ты назвал мужчин деревни Теут-а-Док дикарями? — спросил он на хорошем, хотя и с акцентом, языке Аргоната.
Глэйвс так и охнул. Ему и голову не могло прийти, что кто-то из этих проклятых теитольцев может понимать верио.
— Прочь с моей дороги! — рявкнул он. смеешь загораживать путь офицеру легиона!
Крепкий теитолец не двинулся с места. Что еще хуже, он ткнул Глэйвса пальцем прямо в живот.
— Я называю тебя толстомордой шавкой, обладающей храбростью бабы, прорычал он.
Глэйвс растерянно глядел на теитольца. Подобного поворота он никак не ожидал. Оскорбление было совершенно невыносимым.
— Да я… — задыхаясь от ярости, начал он, но, почувствовав, как снова всколыхнулся гуляш в животе, поспешно закрыл рот. Знаком он подозвал к себе стоящего в тени Дэндрекса.
— Убей этого человека, — приказал он своему наемнику.
Рука Дэндрекса легла на рукоять меча. Он заколебался. Перед ним стояла дюжина теитольцев, некоторые с томагавками за поясом. Стоит ему обнажить меч, и начнется драка, в которой сам он вполне может погибнуть. Дэндрекс поклялся, что никогда не умрет за Портеуса Глэйвса.
— Нет, хозяин, — ответил он. — Их слишком много.
Воин напротив захохотал, тыча пальцем в побагровевшего Глэйвса:
— У тебя не только собачья рожа, но и сердце как у цыпленка. Ты бы хотел, чтобы вместо тебя в твоей битве сражался кто-то другой. Я называю тебя цыплячьим псом!
За всем этим теперь уже наблюдала целая толпа легионеров. Их собиралось все больше и больше. Глэйвсу казалось, что он попал в какой-то кошмарный сон, из которого нет выхода. А громадный дикарь не отступал.
— Я вызываю тебя, цыплячий пес, на поединок. Ты должен сразиться со мной, как учат нас древние традиции пешего племени.
Глэйвс был в растерянности. Слух об инциденте мигом облетел всю деревню теитольцев. Казалось, все племя собралось на берегу. Прибежал узнавший о случившемся генерал Пэксон. Его ничуть не порадовало то, что он увидел.
Пэксон уже давно понял, что Глэйвс — совершенно тупой и очень мстительный командир. Генерал мог только повею проклинать новые порядки, позволявшие богачам покупать себе офицерские звания в легионах. Людям типа Портеуса Глэйвса нечего было делать на поле битвы. Но города отчаянно нуждались в деньгах и добывали их где только возможно.
— Что здесь происходит? — сурово спросил он. Глэйвс увидел Пэксона, и ему стало совсем плохо, но он ухватился за генерала, как утопающий хватается за соломинку.
— Этот тип ни с того ни с сего ударил меня. Мой человек, Дэндрекс, помогал мне защищаться.
Дэндрекс услышал язвительную нотку в голосе Глэйвса, но сделал вид, будто ничего не заметил. Он брал полото Глэйвса лишь потому, что платил тот очень хороню. Когда-нибудь он выскажет этому толстому болвану вес, что о нем думает.
Теитолец шагнул вперед:
— Он лжет. Я вызвал его на поединок потому, что он цыплячий пес и шавка, которую следует высечь. Он оскорбил мужчин Теитола. Он думает, что теитольцы не умеют говорить на языке городов.
Пэксон покосился на Глэйвса.
— Что ты хочешь сказать, говоря, что он оскорбил мужчин Теитола?
— Он думает, что в деревне Теута никто не знает верио. Но я, Рыбий Глаз, хорошо говорю на верио. Разве не так?
— Да, конечно. Но все же, что такого сказал мой офицер?
— Он сказал, что теитольцы — тупые дикари, которые голыми ходят по снегу.
— Понятно… — Генерал повернулся к Глэйвсу. Злость его сменилась радостным ожиданием поединка. — Это правда, командир?
— Разумеется, нет! — возмутился Глэйвс. — Я выполняю ваш приказ не ссориться с теитольцами.
Рыбий Глаз снова захохотал. Он что-то прокричал по-теитольски своим друзьям, и вскоре вся толпа уже надрывалась от хохота.
— Прекрасно, командир, — с издевкой прошептал Пэксон. — Теперь вы окончательно убедили теитольцев, что люди Аргоната имеют души трусливых шавок, цыплячьи сердца и собачьи головы. Я не знаю, что именно вы сказали, но в том, что вы оскорбили теитольцев, я не сомневаюсь. Рыбий Глаз — человек чести. Он немного горд, но, глядя на него, я бы сказал, что у него есть на то все основания. — Пэксон пожал плечами. — Если у вас нет других идей, придется вам встретиться с ним в поединке.
— Это невозможно! — зашелся Глэйвс. — Моя честь командира полка…
— Растает окончательно, если солдаты поймут, что вы боитесь сразиться с этим человеком.
— Я отказываюсь!
— Тогда мы публично заклеймим вас как труса.
Глэйвс судорожно сглотнул. Это конец. Обвинение в трусости повергнет в прах все его карьерные устремления. Выхода не было.
Словно в кошмарном сне, Портеус Глэйвс обнаружил, что раздевается до пояса прямо под падающим с небес снегом. Кто-то услужливо сунул ему в руки шестифутовый шест.
В паре футов от него в окружении друзей стоял Рыбий Глаз. Теитольцы спорили о том, сколько потребуется ударов, чтобы сбить этого толстяка на землю.
Рыбий Глаз держал свой шест с небрежностью, выдававшей большой опыт обращения с этим оружием. Шест в его руках плясал в воздухе, словно живой.
Глэйвс не сомневался, что этот день будет худшим с его жизни.
Посмотреть на дуэль собрались и легионеры. Нечасто удается увидеть, как из офицера делают отбивную котлету. Среди солдат Восьмого полка царило радостное оживление. С тех пор как Глэйвс ввел «воротнички», они ненавидели его от всего сердца. А еще он приказал выпороть пару человек за употребление виски. Это было вполне законное наказание, но бесполезное. Ни один из этих солдат не был пьяницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117