Харума подползла поближе.
— Мой господин, милый Бэнви, позвольте мне помочь вам. Я знаю, что вы безмерно устаете от ваших трудов. Знаю, что иметь дело с заморской ведьмой очень и очень непросто.
— Непросто?! Она божие наказание! Она чудовище в человеческом облике! Она не дает мне пользоваться моим собственным гаремом.
— Мой бедный племянник, мой Фидафир, мой господин.
— Это просто ужасно, тетя. Я живу словно какой-нибудь солдат или что-то в этом роде. А Ведьма следит за мной зорче сокола. Она хочет, чтобы я все время думал о враге, а я не могу о нем думать. Они ждут меня в Дзу. Вижу их злобные ухмылки. Я не могу спать. Мне снятся страшные сны.
Бэнви разрыдался, и Харума, как это уже неоднократно случалось, прижала его к пышной груди и, укачивая, словно младенца, понемногу успокаивая, помогла заснуть. Она думала, что бедняга Бэнви никогда не подходил для трона. А тут еще это проклятое восстание в Дзу. Да, Бэнви ужасно не повезло.
— Спите, мой Фидафир, спите… — тихонько пела она.
А за окнами заливались соловьи, и узкий серп луны выполз на усеянное звездами небо.
Глава 39

Комитет Чрезвычайных Действий снова собрался в доме Портеуса Глэйвса на Фетенской улице.
За прошедшие несколько часов количество заговорщиков успело увеличиться. К Комитету примкнул лекарь Тубтил из Первого кадейнского полка Первого легиона, знаменитого «Первого из Первых». Вместе с ним пришел и командир Узпи. Вид готовых к штурму осадных башен творил чудеса. Даже генерал Пикил прислал своего представителя, молодого полукапитана по имени Дешут.
Все эти часы Глэйвс наслаждался ощущением власти. Его дом превратился в центр самых фантастических интриг, куда с помощью вовсе не рвущихся в бой кадейнских офицеров стекались самые последние новости, слухи и сплетни.
Но вот вернулся Эксум, и радостное оживление сменилось злостью и угрюмой тоской. После выступления купца Глэйвсу показалось, будто мир кругом померк, окутавшись холодным серым туманом.
Эксум из Фозеда принес очень плохие вести. Враг начнет штурм в полдень следующего дня. Если Комитет хочет что-нибудь сделать, он должен действовать прямо сейчас. Этой же ночью.
По сути дела, это означало мятеж. Заговорщикам придется арестовать и, скорее всего, убить генерала Пэксона. А вместе с ним и всех тех, кто вздумает сопротивляться.
К подобному повороту кадейнцы оказались не готовы.
— Пэксона всегда и всюду сопровождает охрана, — покачал головой Винблат. По крайней мере, человек двадцать из Марнерийского легиона.
— Мои люди не поддержат открытого мятежа, — пробормотал командир Узпи. Им это придется не по вкусу. Все слишком внезапно.
— Но к чему такая спешка? Почему нельзя чуть-чуть обождать?
Глэйвс тоже этого не понимал. Днем или вечером, какая разница? Но Эксум из Фозеда стоял на своем. Те, с кем он связался в стане врага, передали, что если город не капитулирует, штурм начнется точно в полдень.
— Может, вам удастся ночью открыть сипхистам ворота? — предложил он. Уверен, это вам зачтется. Кадейнцы пришли в ужас.
— Вот, значит, что им нужно?! — взъярился кенорский лучник капитан Фирахр.
— Сбросить Пэксона и поставить на его место генерала Пикила — это одно, но открыть врагу городские ворота — совсем другое!
— Я никогда не предам своих людей, — отрезал Винблат. — Я прежде всего человек чести. Эксум нервничал. Какие дураки!
— Что это вы так расшумелись? Неужели не ясно, что другого шанса у вас не будет? Иначе вам всем конец. Пощады не будет никому.
— На меня можете не рассчитывать, — объявил кто-то из капитанов.
— Я не унижусь до заурядного мятежа, — с возмущением сказал лекарь Тубтил.
Глэйвс не верил своим ушам. Это было невозможно. Перед ними реальная возможность спастись, а эти идиоты рассуждают о чести! Им что, не терпится умереть? Глэйвс отчаянно пытался найти выход. Неужели ничего нельзя поделать?
День-другой ничего не решает.
На обычно непроницаемо-спокойном лице Эксума появилось выражение некоторого раздражения. Он не мог с этим согласиться. Враг не сомневается в успехе штурма. Завтра сипхисты возьмут город. Огромная армия, усиленная к тому же страшными, кровавыми мирмидонами, только и ждет сигнала ворваться в него.
Комитет, по мнению врага, не сделал пока ничего такого, чтобы с ним стоило по-настоящему считаться. Они или должны сегодня же ночью открыть ворота, или завтра они все умрут.
Увы, открыть ворота кадейнцы не соглашались. Они ушли, хлопнув дверью.
Глэйвс в отчаянии рылся в шкафу. Как назло, ни одной бутылки виски. Все пустые.
Эксум из Фозеда услужливо протянул ему серебряную фляжку.
— Может, попробуете мое вино?
Глэйвс жадно сделал несколько глотков крепкой черной жидкости. Такого напитка он никогда еще не пробовал — ароматный, крепкий и здорово бьет в голову.
Через несколько секунд он застыл с выпученными глазами — питье подействовало. Лучезарно улыбаясь, Эксум предложил Глэйвсу одному сделать то, на что не согласились остальные заговорщики. Он всего-навсего должен приказать своему полку открыть Фетенские ворота.
Портеус Глэйвс вскочил на ноги. Он хотел закричать, что это прекрасная идея и что так, мол, и надо поступить, но слова застряли у него в горле. Так действовал на него напиток. А еще он вызывал невероятную, абсолютную честность.
Какой-то миг распаленное воображение рисовало Глэйвсу, как он во главе своего полка открывает врагу ворота, но сейчас он не мог обмануть даже самого себя.
— Мои люди не подчинятся такому приказу, — признался Глэйвс. — Я не смогу открыть ворота.
— Вы просто скромничаете! В конце концов, вы же командир полка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117