Осознав дефицит времени, мужик метнулся к сваленной в кучу на траве одежде, думаю, у него там было припасено какое-то оружие. Но и к одежде он не успевал. Тогда привратник плюнул на все и вознамерился тормознуть меня голыми руками. Вратарь оставил суету, замер, заслонив собой вверенный ему в охрану выход, и принял боевую стойку бойца-рукопашника.
Рукопашный бой сопоставим и зачастую превосходит по эффективности экспортные восточные боевые системы. В моем детстве мальчишки спорили — кто победит в схватке, боксер самбиста или самбист боксера. Современная детвора спорит, что круче — карате, кунгфу, хапкидо или «русский стиль». На самом деле побеждает не что, а кто. Профессиональный боксер уделает вусмерть любителя-каратиста, презрев отсутствие в спортивном боксе защиты от ударов в пах. Вопрос — уделаю ли я мужика у калитки? Китайца-Журавля мне завалить слабо, а этого бывшего спецназовца... Сколько его учили? Ну год. Ну два. А я дрючился более десяти лет. Его в то же время учили еще и стрелять, и еще много чему, а я учился только владеть собственным телом, и всегда в спаррингах приходилось сдерживаться, решать задачу, как победить, не убивая соперника, не травмируя. Между тем в основе всех боевых систем лежит искусство смерти. Сейчас мне можно себя не сдерживать впервые в жизни. Ему, напротив, орут: «Живьем бери!» — ему придется сдерживаться.
В трех шагах от мужика — защитника калитки — я прыгнул. Оттолкнулся правой ногой, подтянул ее к животу, сильно согнув в колене. Соперник пренепременно решит, что я собираюсь сбить его пяткой в прыжке, а это не так.
Я собрал пальцы в щепоть, согнул запястья. Собранные щепотью и плотно прижатые друг к другу пальцы при естественно согнутом запястье образуют позицию «голова журавля». Кончиками собранных в щепоть пальцев, «клювом журавля», наносятся прицельные удары по болевым точкам.
Оторвавшись от земли, я изогнул спину колесом, сгруппировался и прикрыл предплечьями грудь и голову. Я летел на соперника, полностью защищенный от его возможных контратак. Правая, согнутая нога, слегка развернутая пяткой наружу, закрывала нижнюю часть тела. Локти обеих рук касались колена правой, предплечья блокировали верхнюю часть корпуса и голову. Два «клюва журавля», как рожки у чертенка, пристроились возле висков.
Мужик-привратник мужественно ждал удара ногой в грудь, готовый смахнуть мою ногу сжатыми кулаками, а дождался сдвоенного удара журавлиными клювами по глазам. Впервые в жизни я бил «клювом журавля» по глазам в полную силу. Скупое и быстрое движение. Разгибаются локти, кисти слегка запаздывают, «клюют», и собранные в щепоть пальцы попадают по глазным яблокам. И только после этого пружинисто разгибается согнутая нога, двигаясь вниз навстречу земле и попутно отталкивая противника, сбивая его готовые к работе кулаки.
Я смел со своего пути бывшего спецназовца и изловчился не упасть. Бинь не зря учил меня прыгать, меняя траекторию в полете. Заставлял с разбегу прыгать на стенку, пушечным снарядом лететь навстречу преграде и в последний момент приземляться вертикально вниз уже снарядом минометным.
Приземлившись на толчковую правую и спружинив, присев почти на корточки, я снова оттолкнулся для того, чтобы в шаге-прыжке перелететь через поверженного противника. Мужик забыл обо мне, забыл о калитке и обо всем на свете. Лежал на траве, прикрыв лицо ладонями. Сквозь растопыренные пальцы там, где они соприкасались с глазами, сочилась некая жидкая субстанция, похожая на кровавые слезы.
Возле калитки пришлось притормозить на секунду. Хвала изобретателю замков, придумавшему открывать дверь ключом только с одной стороны! Крутанув трясущимся пальцем колесико замка и распахнув дверь-калитку, я буквально вырвался на улицу, не забыв, правда, захлопнуть за собой дверцу. Крики и лай сразу же стали тише, будто, закрыв калитку, я убавил звук на пару децибел.
Выскочив за калитку, я очутился на дачно-коттеджной улице. Прямая, как стрела, полоска чистого асфальта с ответвлениями в переулки и проулки. По бокам асфальтовой трассы тропинки вдоль заборов разной отделки и высоты. Дома за заборами высокие, ухоженные, с архитектурными прибамбасами. Метров через пятьсот асфальтовая магистраль врезается в лес и теряется из виду.
Всю географию дачного поселка я усваиваю на бегу. Сразу, как выскочил на улицу, увидел медленно удаляющуюся спину молодого человека верхом на модном навороченном «горном» велосипеде. Без промедления я припустил вдогонку за велосипедистом. Слава богу, паренек крутил педали не спеша, а из ушей у него торчали проводки наушников от магнитофона-плейера, притороченного к поясному ремешку. Велосипедист не слышал шлепков моих кроссовок по асфальту, шуршания куртки, что до сих пор болталась на плечах, и моего громкого дыхания с посвистом. Я нагнал его через две, две с половиной минуты после того, как выскочил из калитки, схватил за довольно густые волосы на затылке и завалил вместе с велосипедом. Жестоко и несправедливо с моей стороны, признаю. Однако цель оправдывает средства, я чувствовал ответственность за жизни Захара и Алексея, оставшихся в плену. Я отдавал себе отчет, что мой побег может сильно укоротить их жизни. Но если мне все же удастся скрыться, появляется шанс к взаимному торгу.
Я хотел, очень хотел добраться до понятливого милиционера Верховското и уговорить его, прежде чем бить тревогу о похищенных старших товарищах, попробовать решить дело миром, частным порядком. А не получится договориться, надеюсь, Виктор Верховский сумеет нажать на нужные пружины в милицейской бюрократической машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131