Мечтать о материальном Ц низко. Не име
ет значения, во что ты одет, имеет значение только твое внутреннее содерж
ание. Все, кто с этим не согласен, Ц недостойные ничтожества. Помыслы дол
жны быть чисты и мысли возвышенны, только тогда ты имеешь право называть
ся человеком.
Зачем тебе джинсы? Бовины брючки вполне ничего, ты в них еще год проходишь
. Какое имеет значение, что все над тобой смеются? Они просто дураки и ниче
го не понимают, только и всего. Зачем тебе в парикмахерскую? Мама отлично т
ебя подстрижет, лучше всякой парикмахерской.
Конечно, лучше. В парикмахерской нужно было оставить целый рубль, а взять
его, несмотря на все презрение к деньгам, было негде.
Яблоки раз в году, в августе, из собственного сада. Яблони были старые, ябл
очки мелкие и несладкие, с почерневшими бочками. Есть их было невкусно, но
других не было. Шоколадкой его в первый раз угостили в школе, и он потом ка
ждый день приставал к Наде Суриковой Ц может, даст еще. Колбаса только по
праздникам, тоненький кусочек колбасы на толстом-претолстом куске хлеб
а. Всю весну и осень он ходил в школу в растоптанных ботах, таща в мешке “см
енку”, полотняные тапочки на резиновом ходу. Зеленые кримпленовые брюки
, перешитые бабушкой из отцовских, натирали кожу между ног, а других у него
не было. Цигейковая шапка была велика Ц почему-то она была ему велика вс
ю жизнь Ц и съезжала на нос, мешая видеть. Примерно до третьего класса оте
ц привозил его в школу на велосипеде. Сидеть было неудобно, попка затекал
а, ноги свешивались и болтались как макаронины, в штанинах полоскался хо
лодный ветер. Прохожие провожали их недоуменными взглядами Ц никто не е
здил зимой на велосипеде, да еще с ребенком. Родители одноклассников его
жалели, одноклассники Ц смеялись.
К семнадцати годам он укрепился в ненависти к образу жизни, который вела
его семья, и подался в хиппи Ц протестовать. В восемнадцать понял, что от
протестов такого рода нет никакого толка, и устроился на курсы водителей
. Потом некоторое время работал сменщиком у шоферов большегрузных машин
на дальних трассах.
Родители к его метаниям относились со снисходительным пониманием Ц он
и готовы были уважать свободу личности, занятой поисками своего “я”, пок
а не выяснилось, что личность ищет не столько свое “я”, сколько где бы побо
льше заработать.
С тех пор все и началось и продолжалось по сей день, когда выяснилось, что
Кирилл Ц ошибка. Урод.
Ну и ладно. Урод так урод.
Он уедет в Питер, а потом в Дублин и думать о них забудет до самого возвращ
ения. Ему и без них есть о чем подумать.
Тем не менее он думал о них.
Думал, когда разговаривал с проштрафившимся Бойко, думал, когда приехал
домой, думал, когда выбирался из Москвы по узкому Ленинградскому шоссе.
Чем он им не угодил? Он хотел только одного, чтобы семья оставила его в пок
ое, а она никак не оставляла. Если уставала мать, в дело вступали сестры и
Ц реже Ц братья. Кстати, братья быстрее всех поняли, что воспитывать Кир
илла Ц дело гиблое.
* * *
В вечернем Питере было свежо и солнечно и не по-московскому просторно. Пи
тер вообще был просторней Москвы и как-то логичней, что ли. Кирилл всегда
приезжал сюда с удовольствием, зная, что этот город действует на него, как
аспирин на больную голову.
Так и сейчас. Пробираясь к “Рэдиссону” по Владимирскому проспекту, он и д
умать забыл о своей семье и о том, что он Ц урод.
Знакомый портье за блестящей конторкой улыбнулся знакомой улыбкой и не
уловимым движением подозвал носильщика в форме, хотя у Кирилла был тольк
о один чемодан на колесах Ц он никогда не брал с собой в поездки много вещ
ей.
Ц Я в понедельник должен улететь в Дублин, Ц сказал Кирилл, пока портье
торопливо строчил в розовых бумажках, Ц а машину хотел бы оставить на ва
шей стоянке. Я вернусь через две недели и еще дня два у вас поживу. Это возм
ожно?
Ц Конечно, Кирилл Андреевич, Ц не отрываясь от бумажек, заверил портье
любезно, Ц записать, чтобы в понедельник вызвали такси? К которому часу?

Ц Я точно не помню. Утром. Я потом посмотрю в билете и скажу.
Ц Конечно. Ц Портье выхватил ключ, за спиной у Кирилла оказался носильщ
ик с его чемоданом. Попавшийся навстречу господин австрийско-немецкой в
нешности улыбнулся широко и радостно. Кирилл вспомнил, что в прошлый при
езд столкнулся с ним в бассейне. Кроме них, там никого не было в полседьмог
о утра, и они чувствовали себя почти что родственниками.
Это был привычный, удобный, красивый и богатый мир, который Кирилл очень л
юбил и за пребывание в котором готов был бороться не на жизнь, а на смерть.
Даже с собственной семьей.
Давно уже он не думал о ней так много.
Он открыл золоченый кран и некоторое время с удовольствием смотрел, как
вода веером летит в блестящую ванну, быстро и весело наполняя ее, а потом с
тал расстегивать рубашку. Нужно сунуть вещи в пакет, чтобы завтра ему все
постирали и погладили, все-таки целый день он просидел в машине, мокрый и
жаркий.
Он долго лежал в ванне, добавляя то холодной, то горячей воды, и вылез из не
е абсолютно счастливым человеком. Не вытираясь и не одеваясь, он прошлеп
ал к телефону и позвонил начальнику своего питерского филиала, который ж
дал звонка, отвечал быстро и толково и ничем Кирилла Костромина не расст
роил. Договорившись, что завтра в десять Кирилл Андреевич ждет его в “Рэд
иссоне” к завтраку, они попрощались.
Визитки, вытряхнутые из кармана пиджака, лежали на покрывале, как карты.

В казино, что ли, сходить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16