Земля, когда смотришь на нее извне, этакий глобу
с в полнеба! Старт, грохот, тяжесть, невесомость. Потом Луна Ц другой глоб
ус, изрытый оспой. Космодром на оборотной стороне. Тяжесть в шесть раз мен
ьше, прыгаешь, как резиновый мячик. Праздник старта. На Луне так торжестве
нно это обставлено. А через неделю Земля и Луна Ц просто звезды на небе. З
везды и тьма. Сколько ни смотри в окно, ничего другого не увидишь. На часах
двадцать четыре деления, иначе спутаешься. День и ночь Ц никакой разниц
ы. Днем в кабине электричество, ночью электричество, днем за окном Больша
я Медведица, ночью Большая Медведица. Тишина, покой. Летим. Состояние равн
омерного и прямолинейного движения. За час Ц почти полтора миллиона кил
ометров, за сутки Ц тридцать пять миллионов. В журнале отмечаем: двадцат
ь третьего мая Ц миллиард километров от Земли, первого июня пересекли о
рбиту Сатурна. По этому случаю Ц парадный обед. Песни поем, радуемся. А по
существу, условность, потому что до орбиты пустота и после нее пустота. И с
ама орбита, собственно говоря, в стороне. И Сатурн виден, как с Земли, Ц обы
кновенной звездочкой. Ведь планеты, если вы представляете, как и Солнце, х
одят по созвездиям зодиака, поближе к экватору, а мы летели как бы к полюсу
Ц к Полярной звезде.
Ц Воображаю, как вы изучили астрономию! Ц заметила Марина. Бедняжка не
ладила с этим предметом в школе.
Ц А чем еще заниматься? Ц закричал Блохин почти сердито. Ц На Земле я в
свободное время новинки техники читал, придумывал что-нибудь. А там прид
умывать незачем. Человечество такой могучий коллектив Ц его в одиночку
не перегонишь. Ведь знания у меня сейчас тридцатилетней давности, идеи о
т тех же годов. Кое-что я наметил, конечно. Сейчас дорогой глянул в «Лунные
известия» и вижу: все превзойдено. Единственное полезное дело в пути Ц к
аталог расстояний до звезд. Может быть, в школе вы проходили, девочка, что
расстояние до звезд вычисляется по треугольнику. Основание его диаметр
земной орбиты, на концах основания измеряют два угла Ц направление на с
ветило. По двум углам и стороне высчитывают и высоту треугольника Ц рас
стояние до звезды. Но высота огромная, основание слишком маленькое, полу
чается треугольник худой и длиннющий. Ошибки велики. Только для соседних
звезд и годится такой способ. У нас в ракете другое дело. Мы ушли от Солнца
в тысячу раз дальше, чем Земля, основание у нас в тысячу раз больше, можно и
змерять треугольники в тысячу раз выше. Грубо говоря, до всех звезд, какие
видны в телескоп. Ну вот и было нам занятие на всю дорогу: измеряешь, высчи
тываешь, измеряешь, высчитываешь. Потом пишешь в гроссбух: номер по катал
огу такой-то, координаты такие-то, спектральный класс АО, расстояние семь
тысяч сто восемнадцать световых лет. Напишешь, и вырвать страницу хочет
ся. Кому, когда понадобится это солнце со спектром АО? Кто полетит туда за
семь тысяч световых лет? Мы на семь световых суток всю жизнь тратим.
Так восемь часов Ц полный рабочий день, и еще часа четыре перед ужином. Де
лать-то все равно нечего.
Дед ваш великий мастер был насыщать часы. Даже там, в ракете, ему не хватал
о времени. После сна Ц космическая зарядка, добрый час. Обязательная про
гулка в пространстве, осмотр ракеты снаружи, потом изнутри. Работа у теле
скопа. Обед. Затем часа два диктуются воспоминания. Мне диктовал он. Элект
ростенографистку не взяли мы, громоздка. Дописали мы с ним до конца, приве
з я последний том. Потом чтение микрокниг. Дед ваш читал ровно час и обязат
ельно откладывал, как только время проходило. Игра, в сущности.
И вместе с тем Ц борьба за бодрость. «Нужно завтрашний день ждать с нетер
пением», Ц говорил он частенько. И я подражал ему как мог. Понимал: иначе н
ельзя. Раскиснешь, опухнешь. А там болезни, лень и хандра.
И работать противно, и обязанности забудешь. В космосе бывали трагедии: о
пускались люди, себя теряли и даже назад поворачивали.
Скука, томительное однообразие и вместе с тем настороженность. Годами ни
чего не случается, но каждую секунду может быть катастрофа. Ведь пустота
не совсем пуста Ц всякие там метеориты, метеорная пыль. Даже газовые обл
ака при нашей скорости опасны Ц врезаешься в них, как в воду. Еще какие-то
встретили мы в пространстве уплотненные зоны, неизвестные науке. Когда в
ходишь в них, все сдвигается, сжимается… а в груди теснота. Почему, неясно.
Метеорная пыль разъедает обшивку, металл устает, возникают блуждающие т
оки. Постепенно, незаметно портится все Ц корпус, механизмы, приборы. И гл
ядишь Ц утечка воздуха, или управление отказало, или автоматы бунтуют. Г
одами ничего не случается, а потом вдруг… Поэтому один кто-нибудь обязат
ельно дежурит.
Хуже всего эти часы одинокого дежурства. На Землю хочется Ц в поле, чтобы
ромашки цвели и жаворонки в синем блеске пели. В толпу хочется, в метро, на
стадион, на митинг. Чтобы крик стоял, не звенящая тишина, чтобы локтями теб
я толкали, чтобы тесно было и все лица разные и незнакомые. И чтобы женщины
кругом. Я, извините, уже в годах и навеки холостяк. Женщине со мной никак не
ужиться. У меня характер прескверный. Но там, в пространстве, затосковал. Г
лаза закрою, и сейчас перед взором белая шейка, ушко розовое, пушистые зав
итки над ухом, родинка на щеке. Вот как у вас.
Марина смутилась и покраснела.
Ц И женщин совсем не было с вами? Ц спросила она.
Ц Отчего же, были. В такие долгие рейсы нарочно подбирают пары: муж-жена, м
уж-жена. Муж обычно инженер и физик, жена Ц биолог и врач.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11