Балабуха Андрей
Распечатыватель сосудов, или На моисеевом пути
Андрей Балабуха
Распечатыватель сосудов,
или
На моисеевом пути
Нынче то же, что вовеки,
Утешение одно:
Наши дети будут в Мекке,
Если нам не суждено!
Саша ЧЕРНЫЙ
I
Лет десять назад я бы голову себе сломал. Я пытался бы догадаться, зачем меня приглашают и почему. Перебирал бы варианты: то ли Феликс вдруг воспылал ко мне нежными чувствами (хотя с чего бы?), то ли кто-то накатал на меня могучую телегу (хотя особых грехов за мной вроде нет(). Словом, маялся бы всю дорогу до министерства. Но за эти годы я изрядно перелопатил свой характер. Или это как раз годы его перелопатили? Так или иначе, все полчаса, что мой не первой молодости "алеко" добирался до площади Независимости, я представлял себе, как нырну завтра из этого гнилого лета в лето настоящее. И - в море. И раскинется надо мной белесо-голубое, солнцем выжженное небо. А по вечерам будем мы с Аракеловым посиживать в качалках на балконе гостиницы, изредка перекидываясь словами да потягивая джин-пампельмюс, и слева будет подмигивать бессонный Херсонесский маяк. И еще будут древние камни херсонесских стен - тысячелетиями выбеленные, высушенные и прокаленные( Но все это, увы, завтра; а сегодня был еще мозглый здешний дождь, сквозь который проступила, наконец, серая махина "Сороканожки", как называли в просторечии здание Министерства внутренних дел. И не зря: длинная, плавно изогнутая буквой S бетонная коробка опиралась на множество колонн. Я загнал машину между колоннами и направился к седьмому подъезду.
Дежурный был совсем зелененький. Он долго вертел в руках мой патент видно, такое было ему в диковинку. Потом вызвал дежурного офицера. Тот, слава богу, меня знал.
- Привет, Перс! - мы обменялись рукопожатиями. - Ты к кому?
- К самом(.
- К папе Феликсу? Ну, счастливо.
В начальственную приемную я вошел ровно в четырнадцать пятьдесят девять. На моей памяти это был уже третий феликсов кабинет. Первый, еще когда он возглавлял антирэкетную бригаду, выглядел куда как скромно и был заткнут в самый конец длиннющего коридора второго этажа. Следующий - это когда ему поручили отдел по борьбе с терроризмом, куда он перетащил за собой и меня, - был уже настоящим персональничком, какой и положен солидному полковнику; из окон открывался вид на город ( с высоты шестого этажа кварталы Старого центра казались макетом. Теперешние же апартаменты привольно раскинулись на самом верху. В приемной отфильтровывал посетителей новехонький, с уставной картинки лейтенантик - не то секретант, не то адъютарь, героически охранявший генеральский покой.
- Капитан Айле?
- Милый, - сказал я как можно ласковее, - я уже восемь лет не капитан и, надеюсь, впредь никогда им не стану.
Глаза лейтенантика уплыли куда-то внутрь, однако секунду спустя все-таки вернулись на место - правда, уже с других выражением.
- Вас ждут, - лаконично сказал он, но не назвал меня никак, ни капитаном, ни коллегой, ни даже просто господином Айле. А мог бы, кстати. Я обошел его и распахнул дверь.
Да, начальник столичной полиции - это вам не хухры-мухры. Не кабинет, а сераль: пушистый ковер, из окон открывается вид на озеро, ласкающий взор даже сквозь дождевую вуаль, а вместо обтянутого бордовым синтетиком диванчика, на котором мы, случалось, и ночевали там, на втором этаже, здесь разместилась такая кожаная мягкость и роскошь, что и домой уходить вроде незачем. Феликс лихо взлетел по служебной лестнице - и в прямом, и в переносном смысле.
Генерал уже шагал мне навстречу. Был он в штатском - этакий респектабельный высокопоставленный чиновник, серый костюм, темно-вишневый галстук. За шесть лет, что мы не виделись, он даже не постарел. Только заматерел еще больше. Он вообще из тех мужиков, что лет до семидесяти не стареют, а лишь матереют, чтобы потом в одночасье сломаться и превратиться в дряхлых старцев. Мы обнялись.
- Спасибо, что пришел, - Феликс приглашающе махнул рукой в сторону кресел. Мы погрузились.
Тотчас подле нас возник давешний адъютарь и водрузил на столик чашечки с дымящимся кофе. Чашечки были настоящего костяного фарфора, а кофе, судя по аромату, настоящий "мокко". Школеный секретант исчез так же беззвучно, - я восхитился феликсовой дрессурой. Впрочем, это мог быть и врожденный талант. Не всякий ведь захочет сразу после училища осесть в приемной(
Феликс молча прихлебывал кофе. Я тоже. Любопытство - невыгодная стратегия. Он меня высвистел - ему и говорить. Так прошло минуты две-три. Потом Феликс, отставив чашку, поинтересовался :
- Как у тебя с клиентами, Перс?
Словно мы с ним расстались этак недельки две назад. Ну месяц. И встретились ненароком на именинах у Анны.
- Не жалуюсь, - ответил я в тон.
- Но хорошее дельце пригодится?
- Уж не хочешь ли сосватать? Сколько процентов комиссионных?
- Сдаешь, Перс. Комиссионные, выплаченные должностному лицу, - та же взятка.
- А может, проверяю, не сдал ли ты, - парировал я.
Феликс ухмыльнулся:
- Пока не собираюсь. Перс. И тебе но советую.
Вообще-то я терпеть не могу прозвищ. Но это приклеилось так прочно, что стало неотделимым. Семнадцать лет назад я пришел в антирэкетную бригаду такой же новоиспеченный лейтенантишко, как нынешний Феликсов секретант. Феликс принял рапорт, а потом легонько потрепал меня по щеке: "Смотрите-ка, - восхитился он, - какой нам персик прислали!" И на целых три года я стал Персиком. Лишь после того, как мы повязали "Веселых ребят", Феликс впервые посмотрел на меня с уважением. "А знаешь, парень, ты не Персик,- сказал он. - Ты Перс. Они, говорят, когда-то неплохими бойцами были".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28