– Я вижу тучи, – сказал служитель Денира. – А может, я вижу дым. Пока было солнце, я думал, что пел, я думал, что жил. Но разве это настолько важно? Что ты хочешь еще?
– Отставить! – рявкнул стражник. – Хорош заговаривать зубы. Отвечать только на мои вопросы. Причем подробно.
– Когда гроза, – продолжал жрец, – мне легче дышать, это так. Не бойся грома, он всегда попадает в такт. Цветы, что я подарил тебе, смогут стоять до утра.
Простые слова волшебника звучали мягко и ласково, но стражник воспринял их как удар по шлему. Он встал навытяжку, ошарашенно вращая глазами, затем развернулся и молча направился к выходу.
– Любой дом непрочен, – говорил Кэддерли, – если в небе сталь. Я хотел бы успеть допеть, но если нет, то не жаль. Я строил так много стен и столько хотел сберечь…
Младшие чины, сопровождавшие пораженного стражника, обменялись удивленными взглядами и, ничего не говоря, покинули комнату вслед за начальником. Айвен попытался что-то сказать молодому жрецу, но Даника положила руку на плечо дворфу, жестом заставив его замолчать.
Впрочем, волшебник и так не услышал бы друга. Маг подошел к растерзанному телу Эйвери и отер слезу с серых глаз. Наставник явно перешел в то место, где его ничто уже не могло опечалить. Осознание этого добавило тяжести к тому грузу вины, который камнем лежал на сердце юноши.
Но теперь Кэддерли испытывал уже не только угрызения совести. Это чувство походило скорей на сожаление или горе, возвышенное и светлое, никогда не испытанное им раньше. Множество образов, связанных с жизнью Эйвери, прошли вдруг перед глазами жреца. Он увидел дородного наставника на тропинке, ведущей в Библиотеку Назиданий, наслаждающегося солнечным весенним днем. Учителю мешал идти Персиваль, белая белка, бросавшаяся в него сухими веточками. Юноша увидел Эйвери на полуденных песнопениях у брата Чонтиклира, где лицо наставника стало задумчивым и безмятежным от мелодичной песни заботящегося о нем Покровителя.
Как отличалось это отеческое лицо от нынешнего, чей рот застыл в последнем вскрике, оставшемся без ответа призыве о помощи, которого так и не последовала.
Лучше всего Кэддерли помнил частое ворчание, которым одаривал его наставник. Покрытое пятнами лицо Эйвери становилось красным от негодования и изумления из-за явственного равнодушия и безответственности ученика. Наставнику оказалось не так-то просто разобраться в себе и решиться проявить свои подлинные чувства к юноше, признать, что любит его как сына. Впрочем, по правде говоря, Кэддерли ощущал это все время. Его поступки не огорчали бы наставника так сильно, если бы он не принимал поведение юноши так близко к сердцу.
Только теперь, стоя рядом с мертвым учителем, молодой человек осознал, как сильно он любил Эйвери, заменившего ему отца.
Внезапно ему в голову пришла мысль о том, что вообще-то наставник не просто так спустился вниз в каминный зал в столь ранний час, легкомысленно одетый и абсолютно беззащитный. Кэддерли понял это как-то безотчетно, принимая новое знание к сведению вместе со многими другими наблюдениями, которые он пытался собрать воедино с тех самых пор, как скрылся от банды убийц.
– И мой Бреннан тоже, – прорыдал Фредегар, подходя со стороны Кэддерли и ободряюще похлопав молодого служителя по плечу.
Жрец искренне желал ответить своему участливому другу так необходимой ему сейчас поддержкой и проследил взглядом за хозяином гостиницы, устремившим взор куда-то за стойку. Разница между телами Бреннана и Эйвери просто ошеломляла. Лицо паренька не выражало ни ужаса, ни каких-либо признаков отчаяния. Его кожа также казалась неповрежденной, без ран и ушибов. Казалось, он просто внезапно и тихо умер. Единственное, что приходило в голову, так это что его отравили.
– Никто не смог сказать мне, – продолжал Фредегар, – как это произошло. Стражники говорят, что он не мучился перед смертью, да и крови нигде не видно. Ни одного пятнышка на всем теле! – Хозяин отчаянно всхлипывал, пытаясь восстановить дыхание. – Но мой сын мертв! – горестно воскликнул он. – Бреннан умер!
Кэддерли пошатнулся, когда грузный хозяин гостиницы всем телом оперся на него. Несмотря на искреннее горе, жрец не мог не заметить, что смерть несчастного выглядела загадочной. Кэддерли вспомнил ужасные тени, которые видел танцующими на плечах парня недавним вечером. Затем оживил в памяти историю Даники и ее странный сон. И понял, уже не сомневаясь: что-то или кто-то завладел Бреннаном, а потом за ненадобностью выбросил его.
Возможно, след происшедшего еще не исчез окончательно. Вероятно, эти о многом свидетельствующие тени все еще роятся на плечах паренька. Молодой жрец открыл свое сознание, позволив Песни Денира снова проникнуть туда, несмотря на продолжающуюся пульсирующую боль в висках. Волшебник увидел дух Бреннана: он сидел на стойке, выглядя несчастным и потерянным, уставясь с сожалением на обезумевшего отца и с недоверием – на свое покинутое тело. Дух поднял взгляд на Кэддерли, и почти прозрачные черты его наполнились удивлением.
Весь мир предметов вокруг духа стал неясным, когда Кэддерли позволил себе заговорить с Бреннаном.
Отравление? – спросило потерянную душу сознание волшебника, хотя жрец знал, что не произнес ни слова.
Дух помотал головой:
Мне некуда идти.
Ответ казался Кэддерли очевидным:
Ступай обратно в своё прибежище. Бреннан смущенно взглянул на служителя Денира. Песнь вновь зазвучала в полыхающей от боли голове волшебника, немилосердно оглушая его. Впрочем, Кэддерли не пытался держать ее под контролем. Он увидел, как душа Бреннана осторожно приближается к телу, с испугом, но в то же, время и с надеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91