ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но выходит, он никогда не представлял и того, что ему придется беспокоиться насчет собственной верности. Глубокая ночь и холодная, жесткая скамья вряд ли были подходящим временем и местом для подобных размышлений. Но не думать об этом Йенс не мог.
И еще очень долго эти мысли не давали ему уснуть.
***
— Значит, герр Русси, вы больше не желаете выступать для нас по радио? — прошипел Золрааг.
Мойше Русси знал что свойственный ящерам акцент был главной причиной, почему почти каждое слово превращалось в длинное шипение. Но от этого произнесенное губернатором ничуть не становилось менее угрожающим.
— Такова есть мера вашей… как это будет по-немецки?.. благодарности, правильно?
— Да, ваше превосходительство, благодарности, — со вздохом ответил Русси. Мойше знал, что этот день наступит. И вот он наступил. — Ваше превосходительство, любой еврей в Варшаве благодарен вам за то, что Раса спасла нас от немцев. Если бы вы тогда не пришли, возможно, здесь уже не было бы ни одного еврея. И за это я благодарил вас, когда выступал по радио. И могу повторить это снова.
Ящеры показывали Мойше концлагерь в Треблинке. Они показали ему другой лагерь, более внушительный, в Освенциме (немцы называли это место Аушвиц), который начал действовать незадолго до их появления. Оба места были страшнее, чём любой из кошмарных снов Русси. Погромы, злоба, пренебрежение — то были привычные инструменты в антисемитском арсенале. Но фабрики умерщвления… всякий раз, когда Мойше думал об этом, внутри у него все сжималось.
— Если вы благодарны, мы ждем, что вы покажете это полезными для нас способами, — сказал Золрааг.
— Я думал, что являюсь вашим другом, а не вашим рабом, — ответил Русси. — Если вы хотите, чтобы я лишь повторял ваши слова, лучше найдите себе попугая. Должно быть, в Варшаве еще остались один или два.
Неповиновение Мойше выглядело бы гораздо внушительнее, если бы ему не пришлось делать отступление и объяснять Золраагу, что такое попугай. Губернатор не сразу понял, в чем тут суть.
— Это одна из здешних птиц, которая точно передает фразу вашими словами? И такое возможно? — В словах Золраага ощущалось удивление; возможно, на его родине не водилось животных или птиц, которые могут научиться говорить. К тому же сказанное Мойше взбудоражило его. — И вы, тосевиты, слушаете подобных птиц?
Русси подмывало ответить утвердительно: пусть ящеры выглядят посмешищем. Нехотя он решил; что все же нужно сказать правду. Как-никак он в долгу у этих существ, спасших его народ.
— Ваше превосходительство, люди слушают попугаев, но лишь для забавы, и никогда не принимают их всерьез.
— А-а, — мрачно протянул Золрааг.
Манера поведения губернатора была столь же мрачной. В его кабинете было крайне жарко, однако Золрааг все равно сидел в теплой одежде.
— Вы знаете, что нашу студию уже восстановили после разрушений, причиненных ей налетом немцев? — спросил он.
— Да.
Русси также знал, что нападавшие были евреями, а не нацистами. Он еще раз порадовался, что ящеры так и не пронюхали про это.
— Вы знаете, что теперь ваше здоровье в порядке? — продолжал Золрааг.
— Да, — повторил Мойше. Неожиданно губернатор напомнил ему раввина, доказывающего справедливость своего толкования какого-то отрывка из Талмуда: это было так, то было сяк, и следовательно… Русси не нравилось ожидавшее его «следовательно». Он сказал:
— Я не стану выступать по радио и благодарить Расу за уничтожение Вашингтона.
Бесповоротные слова, те самые, которых он так долго старался избегать, наконец-то были произнесены. Несмотря на душный кабинет, Мойше казалось, что внутри у него разрастается ледяная глыба. Сейчас он находился во власти ящеров, как до этого вместе с остальными варшавскими евреями находился во власти немцев. Один короткий жест губернатора — и Ривка станет вдовой.
Золрааг не сделал никакого жеста. Во всяком случае пока не сделал.
— Я не понимаю вашей причины, герр Русси. Вы же не возражали совершенно против аналогичной бомбардировки Берлина. Чем одно отличается от другого?
Это было очевидно, но только не для ящеров. Если смотреть беспристрастно, трудно провести различие. Сколько было среди немцев, заживо сгоревших в Берлине, женщин, детей, стариков, наконец, тех, кто ненавидел все, на чем держался нацистский режим? Несомненно, многие тысячи. Их незаслуженные смерти были столь же ужасны, как страдания жителей Вашингтона.
Однако сам нацистский режим был таким чудовищным, что никто, и прежде всего — сам Мойше Русси, не мог оставаться беспристрастным.
— Вам известно, что делали немцы. Они хотели поработить или уничтожить всех своих соседей.
«Почти как вы, — подумал Русси. — Сказать бы вслух… Нет, это уж будет слишком».
— Но Соединенные Штаты всегда являлись страной, где люди могли быть более свободными, чем где-либо еще.
— Что такое свобода? — спросил Золрааг. — Почему вы так ее цените?
Ответить на вопрос было столь же сложно, как объяснить глухому, что такое музыка. Тем не менее нужно попытаться.
— Когда мы свободны, то можем думать, как нам нравится, верить, как нам нравится, и делать, что нам нравится, пока наши действия не приносят вреда никому из наших соседей.
— Всем этим вы бы пользовались под благотворным правлением Расы.
Нет, музыки Золрааг не услышал.
— Но нам не давали и не дают самим выбрать переход под правление Расы, благотворное оно или нет, — сказал Русси. — Другой стороной свободы является возможность выбирать собственных вождей, собственных правителей, вместо того чтобы принимать тех, кого нам навязывают.
— Если вы получаете другую свободу, зачем волноваться из-за этой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232
И еще очень долго эти мысли не давали ему уснуть.
***
— Значит, герр Русси, вы больше не желаете выступать для нас по радио? — прошипел Золрааг.
Мойше Русси знал что свойственный ящерам акцент был главной причиной, почему почти каждое слово превращалось в длинное шипение. Но от этого произнесенное губернатором ничуть не становилось менее угрожающим.
— Такова есть мера вашей… как это будет по-немецки?.. благодарности, правильно?
— Да, ваше превосходительство, благодарности, — со вздохом ответил Русси. Мойше знал, что этот день наступит. И вот он наступил. — Ваше превосходительство, любой еврей в Варшаве благодарен вам за то, что Раса спасла нас от немцев. Если бы вы тогда не пришли, возможно, здесь уже не было бы ни одного еврея. И за это я благодарил вас, когда выступал по радио. И могу повторить это снова.
Ящеры показывали Мойше концлагерь в Треблинке. Они показали ему другой лагерь, более внушительный, в Освенциме (немцы называли это место Аушвиц), который начал действовать незадолго до их появления. Оба места были страшнее, чём любой из кошмарных снов Русси. Погромы, злоба, пренебрежение — то были привычные инструменты в антисемитском арсенале. Но фабрики умерщвления… всякий раз, когда Мойше думал об этом, внутри у него все сжималось.
— Если вы благодарны, мы ждем, что вы покажете это полезными для нас способами, — сказал Золрааг.
— Я думал, что являюсь вашим другом, а не вашим рабом, — ответил Русси. — Если вы хотите, чтобы я лишь повторял ваши слова, лучше найдите себе попугая. Должно быть, в Варшаве еще остались один или два.
Неповиновение Мойше выглядело бы гораздо внушительнее, если бы ему не пришлось делать отступление и объяснять Золраагу, что такое попугай. Губернатор не сразу понял, в чем тут суть.
— Это одна из здешних птиц, которая точно передает фразу вашими словами? И такое возможно? — В словах Золраага ощущалось удивление; возможно, на его родине не водилось животных или птиц, которые могут научиться говорить. К тому же сказанное Мойше взбудоражило его. — И вы, тосевиты, слушаете подобных птиц?
Русси подмывало ответить утвердительно: пусть ящеры выглядят посмешищем. Нехотя он решил; что все же нужно сказать правду. Как-никак он в долгу у этих существ, спасших его народ.
— Ваше превосходительство, люди слушают попугаев, но лишь для забавы, и никогда не принимают их всерьез.
— А-а, — мрачно протянул Золрааг.
Манера поведения губернатора была столь же мрачной. В его кабинете было крайне жарко, однако Золрааг все равно сидел в теплой одежде.
— Вы знаете, что нашу студию уже восстановили после разрушений, причиненных ей налетом немцев? — спросил он.
— Да.
Русси также знал, что нападавшие были евреями, а не нацистами. Он еще раз порадовался, что ящеры так и не пронюхали про это.
— Вы знаете, что теперь ваше здоровье в порядке? — продолжал Золрааг.
— Да, — повторил Мойше. Неожиданно губернатор напомнил ему раввина, доказывающего справедливость своего толкования какого-то отрывка из Талмуда: это было так, то было сяк, и следовательно… Русси не нравилось ожидавшее его «следовательно». Он сказал:
— Я не стану выступать по радио и благодарить Расу за уничтожение Вашингтона.
Бесповоротные слова, те самые, которых он так долго старался избегать, наконец-то были произнесены. Несмотря на душный кабинет, Мойше казалось, что внутри у него разрастается ледяная глыба. Сейчас он находился во власти ящеров, как до этого вместе с остальными варшавскими евреями находился во власти немцев. Один короткий жест губернатора — и Ривка станет вдовой.
Золрааг не сделал никакого жеста. Во всяком случае пока не сделал.
— Я не понимаю вашей причины, герр Русси. Вы же не возражали совершенно против аналогичной бомбардировки Берлина. Чем одно отличается от другого?
Это было очевидно, но только не для ящеров. Если смотреть беспристрастно, трудно провести различие. Сколько было среди немцев, заживо сгоревших в Берлине, женщин, детей, стариков, наконец, тех, кто ненавидел все, на чем держался нацистский режим? Несомненно, многие тысячи. Их незаслуженные смерти были столь же ужасны, как страдания жителей Вашингтона.
Однако сам нацистский режим был таким чудовищным, что никто, и прежде всего — сам Мойше Русси, не мог оставаться беспристрастным.
— Вам известно, что делали немцы. Они хотели поработить или уничтожить всех своих соседей.
«Почти как вы, — подумал Русси. — Сказать бы вслух… Нет, это уж будет слишком».
— Но Соединенные Штаты всегда являлись страной, где люди могли быть более свободными, чем где-либо еще.
— Что такое свобода? — спросил Золрааг. — Почему вы так ее цените?
Ответить на вопрос было столь же сложно, как объяснить глухому, что такое музыка. Тем не менее нужно попытаться.
— Когда мы свободны, то можем думать, как нам нравится, верить, как нам нравится, и делать, что нам нравится, пока наши действия не приносят вреда никому из наших соседей.
— Всем этим вы бы пользовались под благотворным правлением Расы.
Нет, музыки Золрааг не услышал.
— Но нам не давали и не дают самим выбрать переход под правление Расы, благотворное оно или нет, — сказал Русси. — Другой стороной свободы является возможность выбирать собственных вождей, собственных правителей, вместо того чтобы принимать тех, кого нам навязывают.
— Если вы получаете другую свободу, зачем волноваться из-за этой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232