Если Ортайяс решил идти к Видессосу морем, то ведь и мы можем сделать то же самое. Тогда нам не придется пробиваться с боями через западные территории. Но если смотреть правде в глаза, то между нами и портом слишком много проклятых каздов, чтобы мы могли добраться до моря без потерь. Они будут здорово трепать нас, вот увидишь.— Боюсь, что и тут ты прав. Если бы мы только знали, где сейчас Туризин!— Я тоже хотел бы это знать. Если только он еще цел. На западе слишком много врагов, чтобы мы могли пойти туда и узнать, что с ним.— Знаю. — Марк сжал кулаки. Сейчас, как никогда прежде, он хотел бы получить весть от брата погибшего Императора, но в теперешней ситуации это было невозможно. — Нам надо уходить на восток, это единственный выход.Они говорили по-латыни, и, поймав ничего не выражающий взгляд Пакимера, трибун быстро перевел ему свое решение.— Разумно, — сказал катриш. Он наклонил голову в знак того, что согласен. — Но «восток» — довольно неопределенное понятие, а вы не слишком хорошо знаете эти места. Знает ли кто-нибудь из вас, куда вы, собственно, идете?Несмотря на мрачное настроение, Марк не удержался от улыбки — катриш сильно преуменьшил их беспомощность.— Казды не могут прогнать с этих земель всех. Я уверен, что мы сумеем найти одного-двух человек, которые покажут нам дорогу уже хотя бы для того, чтобы увести из своей местности большой отряд вооруженных людей, — сказал Гай Филипп.Лаон Пакимер хмыкнул и развел руками в знак того, что сдается.— На это я ничего не могу возразить. Я тоже не захотел бы, чтобы такой сброд разбил лагерь возле моего дома, и постарался бы избежать этого любой ценой.Старший центурион был не слишком доволен тем, что его солдат обозвали «сбродом», но катриш принял предложенный им план, а это было главное.На следующее утро Марка разбудил шум ссоры — это произошло незадолго до восхода солнца. Он устало выругался и сел на постели, чувствуя, что так и не отдохнул толком после вчерашнего перехода. Лежащая рядом с ним Хелвис вздохнула и перевернулась на другой бок, пытаясь снова заснуть. Мальрик, не спавший, когда трибун и Хелвис хотели этого, сейчас безмятежно посапывал носом.Скаурус высунул голову из палатки как раз в тот момент, когда Квинт Глабрио и его подруга Дамарис проходили мимо. Она все еще ругалась:— Самый бесполезный мужчина, какого я только могу себе представить! Что я в тебе нашла — до сих пор не понимаю!Дамарис исчезла из поля зрения трибуна. Он был не прочь узнать, что привлекло _в _н_е_й _с_а_м_о_й_ Квинта Глабрио. Разумеется, она красива: точеное лицо, чудесная фигура, глаза карие, густые вьющиеся волосы. Но худа, как юноша, и чересчур вспыльчива — вечно в глазах пламя бушует. Она очень темпераментна, как и гордая Комитта Рангаве — подруга Туризина, — и одно это уже говорит о многом. Но у Квинта Глабрио не такой быстрый в острый язык, как у Туризина, и он не может поставить ее на место. Все это в целом оставалось для Скауруса загадкой.Глабрио посмотрел в ту сторону, куда ушла Дамарис. Он напоминал человека, который решил проверить, кончилась ли гроза, но, заметив Марка, смутился, неловко пожал плечами и тут же исчез в своей палатке. Досадуя на то, что стал свидетелем чужой неловкости, трибун сделал то же самое.Последняя вспышка гнева Дамарис все-таки разбудила Хелвис. Отбросив с лица спутанные волосы, она села и пробормотала:— Я так рада, что мы не ссоримся, Хемонд…И остановилась в замешательстве.Марк хмыкнул, и рот его расплылся в неуклюжей улыбке. Скауруса не беспокоило, когда Хелвис по ошибке называла его именем своего погибшего мужа, но каждый раз, когда это случалось, он не мог удержаться от дурацкой усмешки.— Думаю, что ты можешь разбудить мальчика, — сказал он. — Весь лагерь уже кипит.Он так старался подавить раздражение, что голос его стал совершенно бесцветным, и слова казались пустыми и холодными. Неудачная попытка скрыть скверное настроение привела к еще худшим результатам, чем если бы он этого не делал. Хелвис выполнила его просьбу, но лицо ее превратилось в маску, которая так же плохо скрывала обиду, как и его холодный тон. Похоже, утро начинается великолепно, просто великолепно, горько подумал трибун.Погрузившись в дела, он тщетно старался забыть едва не разразившуюся ссору. А услышав, как Квинт Глабрио ругает солдат своей манипулы, что было совсем не характерно для такого спокойного офицера, трибун понял, что он не единственный, чьи нервы в этот день взвинчены.Разрешить проблему проводников им удалось именно так, как и предполагал Гай Филипп. Римляне проходили через каменистую местность, то и дело натыкаясь на множество деревень и поселков. Любой незнакомец, появившийся здесь, вызывал подозрения и испуг, армия, пусть даже маленькая и разбитая — настоящую панику. Крестьяне и пастухи жили так изолированно друг от друга, что почти не видели сборщиков налогов (это действительно встречается в Видессосе нечасто), и все, чего они хотели, — это отделаться поскорей от солдат, проходивших через их селение. В каждой усадьбе находился человек, который хотел — нет, рвался! — быть проводником римлян и указать им дорогу… часто, как заметил Марк, к своим соседям-соперникам, жившим чуть дальше на востоке в соседней долине.Впрочем, изредка легионеров встречали с распростертыми объятиями, причем, как это ни странно, обязаны этим они были своим врагам. Жестокие банды каздов, подвижных, как всякие кочевники, проникали даже в эти суровые, недоброжелательные места. Появляясь близ деревни, осажденной каздами, римляне становились неожиданными спасителями, и за избавление от неминуемой гибели или рабства люди щедро оделяли их всем, что у них было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133