От существующего распределения прав собственности. Чем
определяется господствующая система прав собственности? Уровнем
и структурой трансакционных издержек. Трансакционные издержки
детерминируют характер прав собственности и в то же время сами
детерминируются им.
Появление такого рода тупиков в теории прав собственности не
случайно. В ней не проводится ясной границы между конкуренцией
на рынке в обычном смысле и мета-конкуренцией институтов. Не
замечаемые самими теоретиками прав собственности скачки с одного
уровня рассмотрения на другой приводят к изъянам в логической
структуре концепции.
Теория прав собственности разделяет со всем неоклассическим
направлением врожденную склонность к оправданию статус-кво.
Примером может служить та же идея институциональной
мета-конкуренции. Еслви какая-либо форма экономической
организации существует, значит она эффективна, потому что в
процессе конкурентной борьбы выживают сильнейшие, т. е. наиболее
эффективные, институты. Если же какие-либо организационные формы
практически не встречаются, значит они неэффективны. Итак, все
существующее (достаточно продолжительное время) эффективно!
Скажем, в США, где никогда не было недостатка в разного рода
утопических проектах, многократно предпринимались попытки
устроить дело на началах общей собственности, жить коммунами и
т. п. Раз в своей массе они оказались нежизнеспособными, значит
частная собственность является сравнительно более эффективным
институтом.
Однако идея мета-конкуренции институтов предполагает наличие
эффективного институционального рынка. Но как об этом может идти
речь, когда даже среди "обычных" рынков почти нет таких, которые
признавались бы эффективными? "Выживаемость" вовсе не
гарантирует оптимальности. В процессе отбора, будь то
биологическая или социокультурная эволюция, выживают не
обязательно наиболее сложные, развитые, эффективные по каким-то
абсолютным стандартам виды или группы, а относительно лучше
приспособленные к условиям строго определенной, конкретной
"экологической ниши". В зависимости от того, какова сама эта
"ниша", победителями могут выходить отнюдь не самые эффективные,
а иногда даже самые неэффективные социальные институты (так
называемый "обратный отбор").
Критерий выживаемости эффективныхинститутов подрывается
трактовкой государства самими теоретиками прав собственности.
Если в XIX в. существовала наиболее эффективная структура прав
собственности, а затем она начала искажаться под давлением групп
со специальными интересами, значит не всегда выживают "наиболее
эффективные"? И почему вообще эффективный институт --
экономический рынок с его принципом "один доллар -- один голос"
-- оказывается подмят неэффективным институтом -- политическим
рынком с его принципом "один человек -- один голос"?
Теория прав собственности безбрежно расширила содержание понятия
договора (контракта). Ее подход можно назвать контрактным
редукционизмом: любое социальное взаимодействие она сводит к
акту двусторонней добровольной сделки как общему для всех
прототипу. Если в новейшей теории фирмы к акту добровольного
двустороннего обмена (пусть более сложному и специфическому)
были приравнены отношения между работодателями и наемными
работниками в процессе капиталистического производства, то Д.
Норт и Р. Томас в качестве добровольных контрактных отношений
предложили трактовать отношения между средневековым феодалом и
крепостным крестьянином (52).
Возникает вопрос: каковы критерии добровольности экономического
поведения? Совершенно ясно, что субъективный критерий --
отсутствие подчинения чьим-либо приказам -- недостаточен. Если
права собственности распределены так, что одной части общества
открыт доступ к несравненно большему количеству ресурсов, чем
другой, то добровольными, вероятно, можно признать лишь сделки,
заключаемые внутри каждого класса населения. Когда сделка
заключается между представителями разных классов, неравенство
"договорных сил" может сводить на нет видимую добровольность их
взаимодействия. Не ближе ли эта ситуация к условиям
"первоначального договора", результаты которого определяются
"потенциалом насилия", имеющимся у каждого из его участников?
Традиционно проблема собственности всегда связывалась с
проблемой власти или "силы". В исследованиях теоретиков прав
собственности эта взаимозависимость практически не присутствует
в явном виде. Отсюда тенденция -- представлять иерархию как
договор, вертикальные социальные связи как горизонтальные,
властные отношения как равноправное партнерство. Это, пожалуй,
самое уязвимое место теории прав собственности.
Попытки теоретиков прав собственности предоставить чисто
экономический критерий -- уровень трансакционных издержек -- для
суждений об эффективности различных институциональных систем
покоятся на шатком основании. Они, например, критикуют практику
соучастия персонала в управлении компаниями в странах Западной
Европы как заведомо неэффективную. Логика их рассуждений проста:
если бы участие рабочих в управлении повышало эффективность, то
оно сложилось бы естественным путем в ходе двусторонних
добровольных сделок между предпринимателями и персоналом, а не
устанавливалось бы государством сверху в законодательном
порядке. Фактически в результате такого перераспределения прав
собственности пострадали обе стороны: было ограничено право
предпринимателя на принятие инвестиционныхрешений;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37