Тогда лицо у него было дикое от ужаса, и объяснение этому могло быть только одно: он как-то причастен к смерти ее случайного попутчика. Во всяком случае они были знакомы, и очень хорошо, ведь он говорил, что парень — сын его старинного, рано умершего друга. И если бы он случайно оказался тогда на платформе в Купчине, то, узнав в покойнике близкого человека, не стал бы бежать куда глаза глядят, белый от ужаса. Совесть у парня явно нечиста.
— И что из этого следует? — тихонько сказала Надежда, чтобы Бейсик не повторил своего кульбита. — А следует из этого только одно: тот человек на платформе умер не сам по себе, это не смерть от сердечного приступа, его тоже убили. Его убили, потому что он имел доказательства, что девушка, его гостья, тоже не умерла от естественных причин.
Надежда осторожно встала со стула и положила спящего кота на диван. Потом немножко походила по комнате. Хорошо бы в таком состоянии выкурить сигаретку, но черт бы побрал ее борьбу за здоровый образ жизни!
В доме нет ни одной сигареты, потому что муж не курит, а у нее раньше была припрятана пачка, так и ту пришлось выбросить.
Надежда Николаевна Лебедева, приличная женщина средних, скажем так, лет, вела яростную борьбу сама с собой. Ей безумно, просто до боли в сжатых челюстях хотелось разузнать, что же там случилось на даче у того самого умершего на платформе мужчины. И уже в корнях волос возник знакомый зуд — так проявляло себя знаменитое Надеждино болезненное любопытство. Бороться с любопытством было бесполезно, оно гораздо сильнее Надежды. С другой стороны, она даже перед самой собой не могла найти никакой самой маленькой причины для того, чтобы лезть в это дело.
Никто из знакомых не просил ее о помощи, сам факт убийства не был установлен. И главное: если муж не то что узнает, что Надежда снова увлеклась каким-то криминальным делом, если он хоть на минуту заподозрит, что у его жены возник такой интерес — все кончено. Надеждин муж Сан Саныч ужасно сердился на жену, за то что она время от времени вляпывалась в какие-то сомнительные криминальные истории. Он считал, что это опасно и чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Поэтому Надежда Николаевна после очередного скандала давала ему очередное честное слово, что больше она никогда-никогда не станет ввязываться в истории с убийством. Но время шло, Надежде становилось скучно, и снова с кем-нибудь из ее многочисленных друзей и знакомых происходило что-то криминальное, и Надежда совершенно случайно оказывалась под рукой. Теперь же ни с кем ничего не случилось.
То есть случилось, но с совершенно посторонними Надежде людьми, и никого не нужно было спасать. Так что самое умное сейчас было — это стереть все снимки из компьютера и выбросить из головы всю историю. И продолжать дальше борьбу за здоровый образ жизни, и умирать от скуки…
Представив такую перспективу, Надежда Николаевна решила, что она только тихонько и незаметно выяснит, могло ли все быть правдой, то есть кто такой тот мужчина из электрички и было ли убийство у него в доме. Обманув таким образом свою совесть, которая сильно не одобряла Надеждиного поведения, Надежда решила приступать к активным действиям.
Она позвонила Алке Тимофеевой и удачно застала ее днем дома. Алка забежала перекусить перед приемом какой-то очередной комиссии из министерства. Сообщив подруге приятную новость, что компьютер можно забирать в любое время, Надежда поинтересовалась, откуда та его взяла, объяснив свой интерес тем, что некая знакомая тоже хочет такой.
Алка сказала, что ноутбук купил ей сын Пашка, потом крикнула куда-то в глубину квартиры Пашку и передала Надежде ответ, что компьютер куплен в фирме «Аванта», которая находится на Невском проспекте, а номера дома он не помнит, ну да найти можно легко — сразу за кинотеатром «Художественный», через дом.
Надежда Николаевна подошла к нужному дому, густо увешанному разнообразными табличками с названиями коммерческих предприятий, и увидела перед входом так называемый «стрит-лайн» — сложенную домиком переносную доску с названием нужной фирмы.
«Аванта. Компьютеры, ноутбуки, новые и бывшие в употреблении».
«Хорошо, — подумала Надежда, — на этот раз Пашка, слава Богу, ничего не перепутал».
Правда, ее несколько огорчила приписка внизу — «шестой этаж».
Приписка оказалась роковой.
Первое, что она увидела, войдя в подъезд, была картонка с трагической надписью «Лифт не работает».
Тяжело вздохнув. Надежда взглянула на убегающие вверх крутые ступени и начала восхождение.
Как и во многих домах исторического центра, подъезд в этом доме поражал вопиющим контрастом между своей первоначальной красотой и теперешним убогим состоянием.
Ажурные чугунные перила стиля модерн в виде переплетающихся болотных ирисов изрядно проржавели, как будто действительно простояли последние семьдесят лет в болоте, краска с них давно облезла, а кое-где были выломаны и куски чугунных цветов. Мозаичная плитка, которая покрывала полы, выкрошилась и обнажила грубое бетонное основание. Высокие стены и потолки, некогда покрытые цветной лепниной, закоптились, а лепнина по большей части осыпалась. К счастью, подъезд был нежилой, поэтому стены не украшали «остроумные» надписи местного подрастающего поколения.
Взбираясь по вытертым тысячами ног ступеням, Надежда невольно вспомнила строчку замечательной поэтессы: «…и стыдно стало мне, что лестница моя лет семь не метена и семьдесят не мыта…»
Добравшись до второго этажа и переводя дыхание против двери с интригующей надписью «скупка антиквариата», она подумала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11