Джаред подумал, что они обладали душой торговцев, как сказал бы его отец, Но с недавних пор положение изменилось. Джаред не представлял, что скажет Феликс, узнав, что его партнер стал беспомощной жертвой страстей.
Феликс фыркнул:
— Я изучил вас слишком хорошо, Чиллхерст, чтобы поверить, будто вы не знаете, что делаете и почему. Вы никогда не предпринимаете никаких поступков без предварительного обдумывания и планирования. Не в вашей природе действовать по прихоти или капризу, сэр.
— Люди меняются. — Джаред взглянул на Феликса с легкой усмешкой.
Тот недоверчиво вытаращил глаза, что не удивило Джареда. В конце концов, он и сам порой приходил в отчаяние от новых проявлений своей личности. И ничего удивительного, что Феликс поражен и смущен такими метаморфозами.
Хотя они часто переписывались, прошло несколько месяцев с тех пор, как Джаред в последний раз видел своего поверенного. Феликс тогда посетил дом Джареда на острове Флейм у побережья Девона, и они в течение двух недель обсуждали деловые планы Флеймкрестов.
Джаред редко посещал Лондон. Он предпочитал суровое величие островного пейзажа обманчивым огням города.
Хотя их встречи происходили эпизодически, Джареду казалось, что Феликс мало изменился за эти годы. Он был типичным городским жителем, что проявлялось в мягкости рук и модном покрое одежды. За его дружелюбными, открытыми чертами угадывался проницательный ум, высоко ценимый Джаредом.
— Изменились? Вы? — Феликс засмеялся. — Не похоже.
В жизни не встречал более осмотрительного стратега. Работать на вас то же самое, что играть с непревзойденным шахматным мастером. Я не всегда могу предвидеть, как будут развиваться дела, но знаю, что вы всегда владеете обстановкой и руководите игрой. — На этот раз разговор не о партий в шахматы. — Джаред с удовольствием отметил, что цветной воздушный змей взмыл в небо. Итон и Хью с восторженными возгласами помчались вслед за Робертом, бежавшим с веревкой в руках. — Я не шучу, судьба действительно превратила меня в беспомощную игрушку. Сейчас я очень похож на воздушного змея. Создание, рожденное для того, чтобы плыть по воле воздушных потоков.
— Что вы хотите этим сказать, сэр?
— Я хочу сказать, Феликс, что отдался на волю могущественной стихии необузданной страсти.
— Необузданной страсти? Вы? Чиллхерст, вы говорите со мной, Феликсом Хартвеллом. Я работаю вашим агентом в Лондоне уже десять лет. Я знаю о ваших делах, несомненно, больше, чем любой другой человек на земном шаре. Я подозреваю, что знаю вас лучше, чем кто-либо еще, ведь мы очень похожи по темпераменту.
— Истинная правда.
— Есть одна истина, которую я могу заявить с уверенностью, — вы не тот человек, над кем имеют власть какие-либо страсти. Вы образец самоконтроля, сэр.
— Уже нет. — Джаред вспомнил, как он целовал Олимпию сегодня утром в холле, у своей спальни. По телу разлилась жаркая волна наслаждения. Как он и предвидел, жизнь рядом с объектом своего желания превратилась в сладкую пытку. Единственным утешением было знать, что Олимпия тоже страдает. — Я услышал призыв сирены и погиб.
— Сирены?
— Известной также как мисс Олимпия Вингфилд.
— Сэр, вы потешаетесь на мой счет? — резко спросил Феликс. — Если это так, мне хотелось бы, чтобы вы оставили свои насмешки.
— Увы, я не смеюсь.
Джаред коротко рассказал Феликсу обо всех последних событиях, не упоминая при этом дневника Лайтберн, приведшего его к Олимпии. В конце концов, дневник уже мало что значил.
— Знаете, Феликс, впервые в жизни я начал понимать проделки членов своей семьи.
— Позвольте мне заметить, Чиллхерст, что никому не удастся постичь причудливые порывы и капризы ваших родственников. Не в обиду будет сказано, вы единственный здравомыслящий член клана, о чем прекрасно осведомлены. Вы и сами достаточно часто мне это говорили.
— Очевидно, кровь взыграла. — Джаред снова улыбнулся. — Как можно быть рациональным и осмотрительным, когда сгораешь в огне неумеренных страстей?
Феликс с натянутым выражением лица резко склонил голову, будучи в очевидном раздражении.
— Милорд, я не могу понять ничего из вышесказанного.
Мысль о том, что вы устраиваете маскарад, нанимаясь учителем, чтобы преследовать странную мисс Вингфилд, находится за пределами моего разумения. Вы не относитесь к тому типу людей, у которых проявляются неумеренные страсти.
Веселье Джареда как рукой сняло.
— Я должен кое-что прояснить, Феликс. Я желаю, чтобы все, что вы узнали, не распространялось дальше. На карту поставлена репутация мисс Вингфилд.
Феликс бросил на Джареда быстрый, пытливый взгляд, а затем отвел глаза в сторону.
— После стольких лет, сэр, — сказал он очень тихо, — я надеялся, что вы можете вполне доверять мне, чтобы не просить о конфиденциальности, — Конечно, я доверяю вам, — ответил Джаред. — Иначе мы бы не вели этот разговор. Но тем не менее в дополнение к просьбе не упоминать о том, что я устроился учителем к племянникам мисс Вингфилд, должен также просить никому не говорить о том, что я вообще прибыл в Лондон.
По сосредоточенному лицу Феликса стало понятно, что его постигло внезапное озарение. В глазах появилось чувство огромного облегчения.
— О, так вы на самом деле проводите в жизнь один из своих хитроумных планов, имеющих скандальную известность. Так я и думал! — Джаред не видел причин, чтобы вдаваться в дальнейшие разъяснения. В конце концов, романтическая страсть — его личное дело. — Итак, вы сделаете мне одолжение, сохранив в секрете мое пребывание в городе?
— Конечно. — Феликс задумчиво прищурил глаза — Так как вы почти не приезжаете в Лондон, а когда появляетесь, никогда не вращаетесь в светском обществе, то скорее всего вам удастся остаться незамеченным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110