Когда служанка в изумлении уставилась на нее, Сесилия сообразила, что произнесла последнюю мысль вслух. Девушка снова тяжело вздохнула; очевидно, она бессознательно продолжала придумывать все новые и новые оскорбления для сэра Фергуса Огилви. Ох, только бы эти ее слова не дошли до ушей кузенов – ведь тогда надежды заслужить их одобрение и похвалу окончательно рухнули бы.
– Прошу прощения, Джоанна, – проговорила Сесилия и постаралась сделать вид, что раскаивается и даже немного смущена той фразой, которая случайно сорвалась у нее с языка. – Когда ты вошла в комнату, я как раз упражнялась в произнесении ругательств, и это оскорбление внезапно пришло мне на ум.
– Вы упражнялись в произнесении ругательств? Для чего они могли бы вам понадобиться, миледи?
– Ну… как для чего? Если на меня вдруг нападут, я смогу бросить их в лицо своему врагу. Я же не могу пустить в ход шпагу или кинжал и едва ли смогу успешно защитить себя в драке. Поэтому я подумала, что могла бы, если понадобится, поразить противника острым словцом.
«Просто замечательно! – подумала Сесилия, когда служанка принялась укладывать ее волосы. – Ведь Джоанна, наверное, решила, что я тронулась умом. Да-да, наверняка она теперь так и считает». И разве это не признак глупости – столько лет пытаться заслужить чье-то расположение и привязанность? Увы, она ничего не могла с собой поделать. Вероятно, это было сильнее ее. Каждая новая неудача в попытках добиться уважения, одобрения и ласки своих опекунов не ожесточала Сесилию, а заставляла ее утраивать усилия. Она чувствовала себя в долгу перед ними, но все ее старания отплатить им добром за добро кончались плачевно. Но на сей раз у нее все должно получиться.
– Довольно, Джоанна, дальше я сама.
Когда в ее спальню шаркающей походкой вошла Старая Мэг, у Сесилии потеплело на душе. Хотя Мэгги была остра на язык, девушка никогда не сомневалась, что та искренне любит ее. Опекуны ее терпеть не могли и постоянно отчитывали, поэтому Сесилия всегда радовалась встречам со Старой Мэг. Стремительно вскочив с табурета, она крепко обняла высокую пышногрудую старуху.
– Как я рада тебя видеть здесь, Старая Мэг! – воскликнула Сесилия со слезами в голосе.
Старая Мэг похлопала ее по спине:
– А где же еще мне быть, когда моя малютка собирается под венец? – Сесилия снова села на табуретку, и Старая Мэг с улыбкой повернулась к Джоанне: – Ты свободна, милая. Я сама все сделаю. Наверное, у тебя и без этого множество дел.
– Надеюсь, Джоанна не обиделась, – пробормотала Сесилия, когда служанка ушла и Мэгги затворила за ней дверь.
– Нет-нет, она даже рада, что отделалась хотя бы от одной из своих обязанностей. У бедняжки слишком много работы. Кузены из кожи вон лезут, стараясь пустить пыль в глаза Огилви и его родне. Закрывают глаза на то, что он слишком уж задирает свой длинный нос, считает себя самым влиятельным и могущественным на свете.
Сесилия улыбнулась, но тут же снова нахмурилась:
– У него действительно ужасно самодовольный вид.
Старая Мэг принялась расчесывать волосы девушки.
– Его так и распирает от важности. Ведет себя так, словно делает тебе одолжение, соглашаясь взять тебя в жены. А ты ведь более знатная по происхождению, чем эта дворняга, которая корчит из себя важную персону.
– Но за верную службу королю его произвели в рыцари, – заметила Сесилия, хотя у нее не было ни малейшего желания защищать своего жениха.
– Этот болван всего лишь споткнулся, а шпага, которая могла бы задеть нашего короля, случайно ранила его самого, вот и все. Придя в себя после обморока, Огилви ругался и хныкал, а потом смекнул: ведь все вокруг подумали, что он сделал это намеренно – чтобы защитить короля, бросился на шпагу. Да, у этого пройдохи хватило ума изобразить из себя спасителя его величества. В хитрости и коварстве ему нет равных.
– Откуда тебе известны такие подробности?
– Да потому что я все видела собственными глазами. Я приехала в гости к сестре. Мы глазели на короля и на всех этих лэрдов. Несколько лэрдов затеяли какую-то глупую перепалку, вынули шпаги из ножен, и король наткнулся бы на одну из них, не вздумай Огилви, не глядя себе под ноги, стряхивать на ходу пылинки со своего плаща. Он в этот момент споткнулся – и наткнулся на шпагу, вот так-то.
Сесилия нахмурилась:
– Огилви упомянул только о том, что оказал нашему королю какую-то очень большую услугу. И скромно потупил глаза.
– Что ж, теперь ты понимаешь, что он не может сказать правду о том, что тогда произошло на самом деле? Не может же он рассказать, что не стал исправлять недоразумение и таким образом стал рыцарем.
«Значит, вскоре я стану женой лжеца», – подумала Сесилия и тяжело вздохнула. А может быть, такое поспешное суждение об этом человеке слишком несправедливо? Может, сэр Фергус просто не сумел бы выпутаться из той щекотливой ситуации по-другому? В конце концов, кто осмелится спорить с самим королем? Сесилия не могла взять в толк, почему ломает голову, пытаясь оправдать своего жениха.
«Потому что я обязана это сделать», – думала она. Да, действительно… Ведь замужество – последняя ее надежда угодить опекунам и заслужить наконец-то их похвалу. Разумеется, ей придется покинуть этот дом и поселиться у своего мужа, но кузены, возможно, будут вспоминать ее добрым словом. Да, тогда для нее, может быть, найдется место в их сердцах, и она станет желанной гостьей в их доме. Конечно, сэр Фергус – совсем не тот мужчина, которого Сесилия выбрала бы отцом своих будущих детей, но мало кому из женщин приходится выбирать суженого самой. Разумеется, девушка чувствовала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93