Она же мирная, мухи не обидит… – сразу изменила тон наша новая знакомая.
Корова тут же демонстративно сбила ни в чём не повинную муху, на лету, не глядя, каким-то изощрённо ушуистским ударом хвоста…
– А правду говорят, будто вы там целое войско шамаханов победили, иноземного демона землю есть заставили и самого Кощея на каторгу упекли, пни корчевать?
– Ну-у, в целом где-то так, приблизительно… Мить, я всё-таки искупаюсь, а ты посторожи вещи на берегу, заодно расскажешь девушке что-нибудь захватывающее. Он у нас мастер рассказывать, особенно если про Шекспира…
Я высмотрел чистенькое местечко выше по течению. Мой напарник с Маняшей присели на бережок, коровка щипала травку, исподволь, незаметно подкрадываясь ко мне с какими-то милитаристскими целями. А может, я уже просто себя накручиваю… Всё, загорать и купаться!

* * *

Знаете, вот только с наслаждением окунувшись в тёплую речную воду, я вдруг почувствовал, что отпуск налаживается. А сплавав пару раз от берега к берегу (десять метров туда, десять обратно), понял: жизнь прекрасна! И надо срочно отправить гонца с письмом к Олёне, чтоб не задерживалась у родственников, а бросила всё и на крыльях любви мчалась ко мне, в милую Подберёзовку.
Мы построим отдельное бунгало прямо здесь, у реки; мы будем принимать солнечные ванны и пить самогон из высоких бокалов, через соломинку с пластмассовым осликом; мы научим местных кидаться пляжными тарелками; поставим на отмели два шезлонга, а Митька, в гавайской рубахе и белых штанах, встанет рядом, отгоняя мух опахалом из павлиньих перьев…
– Участковы-ый…
По первому разу я решил, что в ухо попала вода или меня зовут с берега. Но голос повторился снова, с тем же текстом и вроде бы откуда-то из глубины. Под склонёнными ветвями ивы на противоположном берегу тревожно загорелись чьи-то зелёные глаза.
– Участко-о-вый…
– Уна? – не сразу узнал я. Синеволосая русалка, подружка Дины, дело о Чёрной Мессе помните?
В своё время обе красавицы едва не утянули меня на дно, и в своё же время обе дружно спасли мою молодую жизнь. Мы тогда рухнули в воду вместе с одним из охранников немецкого посла, водяной ещё остроумно ругался, что ему реку замусоривают…
– Участковый, иди ко мне… – тихо позвала она, испуганно озираясь. – Не бойся, мне самой страшно… чую, беда большая грядёт…
– Пишите заявление, рассмотрим, – попробовал пошутить я, но на глазах русалки показались слёзы.
– Безвинные погибнут… земля не родит… реки высохнут… страшное зло пробуждается…
Я, фыркнув, в два гребка подплыл к ней, для уточнения деталей, хотя по идее девушку сначала требовалось просто успокоить.
– Уна, скажите толком, что случилось? Только не надо вот этих ясновидческих пророчеств, их к протоколу не пришьёшь…
– Спаси нас, участковый. – Она быстро вытянула руку, и маленький перламутровый шарик скользнул мне в ладонь. Жемчужина?
– Э-э… спасибо, но…
Слова благодарности повисли в воздухе. Тихо плеснула вода, сомкнувшись над прелестной головкой, а ловить русалку в реке согласится только технически укомплектованная артель круглых идиотов, никогда не встречавшихся с водяным. Он у них то ли за мужа, то ли за отца, то ли за доброго наставника, но воспитанниц своих никому в обиду не даёт. Я пару раз встречался, дядька с юмором, но серьёзный, с глупостями приставать не рекомендуется…
Поэтому я повернул к берегу и… заорал в голос:
– Митька-а!!!
От такого вопля он драматично схватился за сердце и скорчил страдальческое лицо.
– Я убью тебя-а!!!
Теперь уже Маняша, удивлённая моим воем, соизволила повернуть голову. А поняв, в чём дело, по-девичьи прыснула в кулачок и стыдливо спрятала лицо в ладони. Нет, ну совести у обоих ни на грамм!
– Я кого просил посторожить мои вещи?! – продолжал надрываться я, стоя в рубашке, фуражке, при галстуке, в трусах и… без штанов! Ибо мои форменные брюки нагло жевала злопамятная скотина шагах в десяти на мелководье…
Сцена изъятия важной части моего костюма заняла бы ещё полстраницы, хотя бледный Митя старался изо всех сил. А в конечном итоге мимо деревни я возвращался в таком виде, словно меня жевал Кинг-Конг и выплюнул в связи с просроченным сроком годности! Хуже всего то, что по причине деликатности деревенские люди, стоя у околицы, мнение своё выражали исключительно шёпотом. Этим, собственно, вся деликатность и исчерпывалась:
– А доброго денёчку, батюшка участковый! Вы-то, может, не заметили, чё у вас-то все штаны мокрые, ага…
– Ой, бабы… а у сыскного воеводы-то… Ой, мамоньки, не могу… ой, гляньте-ка, так и капает… Ой, и чёго ж я ржу, аки дура, а?
– Никита Иванович, может, подмогнуть чем? Ну, там, штаны выжать али на печку вас посадить, подсохнуть, иль одеялом лоскутным обмотать, от глаз любопытственных…
– Не болтай, народ! Видать, того антиресы следственные требоват, штоб наиглавнейший милиционер вдоль улицы лужи за собой оставлял. Видать, в энтом тайна военная есть – подумат жульё, что участковый в мокрых портках безобиден будет, а он тут их и цап за причинно место! Верноть я говорю, сыскной воевода?
Если вы думаете, что мне оставалось лишь надвинуть фуражку поглубже и пламенеть ушами, то вынужден разочаровать – на меня оно давно не действует. Ежедневное общение с нашим народом быстро гасит все лишние комплексы. Ко многим вещам начинаешь относиться проще и спокойнее, потому что если всех слушать и всякому мнению соответствовать, то лучше не жить вовсе…
– Чую, грех на мне, бабы, а тока есть от что-то эдакое в мужике, когда на нём штаны мокрые натягиваются! Вон Митька-беспутный идёт сзади, сух-сухонек, и никакого впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10