Но прекратить войну, отступить, исчезнуть я не могу, потому что, помимо всего прочего, они… – он на секунду запнулся, – они убили мою жену и дочь. Эта война будет продолжаться и дальше. Таково в общих чертах содержание моей теперешней жизни. Я не имею права посвящать тебя в какие-либо подробности, поскольку не могу даже перед тобой засвечивать людей, которые мне помогают. Я не хотел тебе ничего говорить, потому что не хотел тебя впутывать в эти дела…
– Ну да, – возразила Вера, – ты хотел бы таинственно появляться, когда тебе удобно, и таинственно исчезать, когда дела вновь тебя позовут, а я не должна ни о чем тебя спрашивать и терпеливо ждать твоего появления. Так вел себя змей в одной русской сказке, который являлся девушке в обличье добра молодца. Очень мило!
Она на мгновение задумалась, а затем вскинула на сыщика огромные синие глаза, засверкавшие восторгом открытия.
– Нет, ты не змей, – прошептала она. – Ты – Ворон! – И она больно ткнула Ворона пальцем в грудь. – Я тоже ведь порой почитываю газеты, – продолжала она, – да и разговоров про Ворона ходит предостаточно. Нет, ты не из тех, кто напускает на себя таинственность, чтобы понравиться женщине. Ты именно таков, каков ты есть, а значит, все сходится…
– Вера, кем бы я ни был, представь, что тебя ждет со мной! – перебил ее Ворон. – В этом городе нам не только нельзя будет появляться вместе – нам придется всячески скрывать то, что мы знакомы. Впрочем, это относится и к любому другому городу. Конечно, меня не знают в лицо, но если кто-либо хотя бы заподозрит, что человек, которого видели рядом с тобой, и я – одно лицо, то тебя ждет большая беда. Я не за себя боюсь, а за тебя. Боже, какая я скотина, ведь я обо всем этом подумал только теперь. Вера, прости, но все эти дни я думал только о том, чтобы позвонить тебе, а на самом деле не должен был этого делать. Подумать только: ты – и весь этот мрак! Нет, я не должен был тебя впутывать в такие дела. – Ворон помолчал и уныло добавил: – Но я просто не мог тебе не позвонить. Я все время думал о тебе. Прежде чем что-то сделать, мне приходилось сначала отогнать твой образ…
– Да, так бывает, – кивнула Вера с глубокомысленным видом. – Наверное, это любовь.
Она была такой милой в это мгновение, что Ворон не выдержал, снова обнял ее и попытался поцеловать, но она отстранилась.
– Чудак, – сказала она нежно, – ты уже во все меня впутал, когда пригласил в ту афганскую пекарню. А может, и еще раньше, когда избавил меня от нашего пьяного монтировщика. Шел бы себе мимо по коридору… Так что не кори себя. Ты же знаешь, как бабы упрямы: если им хочется во что-то впутаться, ничто их не остановит…
После этих слов она уже не сопротивлялась, и их губы слились в долгом поцелуе. Вера была так покорна и нежна, что у Ворона закружилась голова, а рука скользнула под ее кожаную куртку. Его ладонь легла на упругую грудь, обтянутую пушистым свитером. Вера не сбросила его руку – наоборот, с тихим удовлетворенным стоном прижала ее еще крепче.
– Послушай, – оторвавшись от ее губ и с трудом переводя дыхание, прошептал Ворон, – мне кажется, я совсем ошалел. У меня ведь есть для тебя подарок.
Слегка отстранившись, Ворон залез во внутренний карман и извлек оттуда красивую благоухающую коробочку.
– О, Париж, – с уважением, но без особого энтузиазма сказала Вера. – Наверное, страшно дорогие?
– Я думал, ты знаешь эти духи, – огорчился Ворон.
– Да я в духах и разном барахле вообще плохо разбираюсь, – засмеялась Вера. – Как-то времени не было подковаться. Но известность страхует от одного: дерьма мне никогда не дарят.
– А дарят, поди, много чего… – с легкой обидой в голосе произнес Ворон.
– Не будь идиотом, – засмеялась она, притянула к себе его голову, и долгий поцелуй повторился. – Хороший день сегодня, – сказала Вера, когда они наконец оторвались друг от друга. – Надо бы как-то это отметить. Ах да, – хлопнула она себя по лбу, – у тебя же конспирация. Ладно, посиди тут на могилке, а я сбегаю за коньячком. Я видела тут неподалеку ларек. Заодно и перекусим.
– Вера, да как-то неудобно… – замялся Ворон, но она уже шагала к воротам.
Ворон вздохнул, с улыбкой посмотрел в синее безоблачное небо и стер ладонью капли с надгробной плиты капитана Люндеквиста.
– Извини, капитан, – произнес он, садясь на плиту. – Возможно, мы делаем что-то не так, но сейчас я счастлив.
Неожиданный звонок во входные ворота разбудил Корнеича в половине шестого утра, когда за окном еще только начинала рассеиваться ночная мгла, а вдали бледно засветилась линия горизонта. Рывком поднявшись с необъятной кровати, старик бросил мимолетный взгляд на перевернувшуюся на другой бок красавицу Диану, чья бронзовая кожа сейчас почему-то не вызвала у медвежатника привычного желания ее погладить, стянул со стула длинный шелковый халат, накинул его на плечи, вдел ноги в тапочки и вышел из спальни в холл второго этажа, тихо прикрыв за собой дверь. По широкой мраморной лестнице уже грохотали слегка приглушенные ковровой дорожкой шаги поднимавшегося наверх охранника. Увидев спускающегося вниз хозяина, здоровенный бугай в спортивном костюме коротким кивком головы поприветствовал Корнеича, после чего взволнованно сообщил:
– Хозяин, у ворот стоит черный «мерседес» с государственными номерами. В нем два парня, у обоих удостоверения ФСБ, один – капитан, второй – подполковник. Говорят, что им срочно нужно с вами переговорить. Пока не угрожают, но я думаю, просто так они не успокоятся. Сказать им, что вас нет дома?
– Подожди. – На лбу вора проступили глубокие морщины, а глаза потемнели. – Давай сходим к вам в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96