Он еще раньше позвонил ей и условился о часе своего визита.
Сын Мари, Ренди, вернулся домой из Остина. Уоррен обрадовался этому. Мари накормила Ренди жареной телятиной, и пока мальчишка ел, Уоррен обсудил с ним тяжелое положение, в котором оказались занявшие второе место “Астрос”. После того, как Ренди вымыл и сложил свои тарелки, Мари отослала сына в его комнату смотреть бейсбольный матч по телевизору.
Она приготовила два бокала водки с тоником, затем, свернувшись клубком и спрятав под юбкой свои длинные ноги, поудобнее устроилась в кресле. Обычно веселые глаза Мари теперь были грустными. Уоррен стоял посреди гостиной, подняв свой бокал, и с наслаждением вдыхал аромат пшеничных зерен и лимона.
Он сказал:
– Хороший мальчик, твой Ренди.
– Да, хороший.
Запутанные жизни, подумал Уоррен, совсем не хитрые, но от того не менее запутанные.
– Ну, как твои дела? – без всякого выражения спросила Мари.
– Я выиграл два процесса за два дня. Я чувствую себя превосходно. Мне не понравилось, как мы тогда с тобою столкнулись. Вчера перед входом в судебный зал.
– Так что же случилось с твоей женой?
Уоррен рассказал Мари все. Он был хорошим адвокатом и обладал прекрасной памятью. Это заняло совсем немного времени.
– И что ты теперь намерен делать?
– Я не знаю, – ответил он. – Я сказал ей, что мне нужно время.
Мари прикусила губу.
– Не могу сказать, что я очень счастлива в связи со всем этим, и я не думаю, что ты поступаешь правильно, но мне кажется, что я тебя понимаю.
– Да я пока никак не поступаю.
Ему вспомнились слова Джонни Фей Буадро: “Добрый Бог терпеть не может растерянности, точно так же, как судья не любит нерешительных присяжных… Мистер Мужчина, мистер Адвокат, вы можете ходить, вы можете бегать или лежать, но только никогда не дрожите”. Ирония того, что он принял совет от подобной женщины, с тех пор не забывалась. Вот почему Уоррен и боролся с этим.
– Мы никогда не давали друг другу каких-то обещаний, – сказала Мари. – Не объяснялись в любви. И всякое дерьмо случается в жизни.
– Это не было дерьмом. И сейчас это другое.
– Разумеется, ты же знаешь мою манеру изъясняться. Просто существует такое выражение.
Уоррену хотелось обнять ее и утешить, но он понимал, что это не поможет. Он уже чувствовал грусть предстоящей потери. Не то что непреодолимую, но эта грусть была. Поэтому Мари, должно быть, тоже почувствовала это. В такой ситуации оставалось только одно.
– Послушай, я пришел сюда вовсе не для того, чтобы попрощаться. Я пришел сказать, что у меня проблема, – вот и все. Я хочу, чтобы между нами все было честно. Я не собираюсь от тебя что-то скрывать. Но я не хочу и изображать себя загнанным в такой угол, где я говорю не то, что думаю, и о чем мне впоследствии придется пожалеть. Ты следишь за моими мыслями? Очевидно, нет. Я ухожу, – грубо сказал Уоррен, злясь на самого себя и опуская свой бокал на стеклянный кофейный столик, рядом с которым он когда-то впервые поцеловал Мари.
На какое-то мгновение Мари опустила голову, обхватив свои стройные лодыжки изящными, тонкими пальцами. Затем она взглянула на Уоррена. Глаза ее были холодны.
– Ты снова сходишься со своей женой?
– Это как раз то, чего я не делаю. Дай мне время, Мари. Позволь мне заслуженно считать себя честным человеком. Может быть, честность в такой ситуации – это синоним глупости, но мне хочется думать, что это не так. Я позвоню тебе, я дам тебе знать, что происходит. И еще я обещаю, чего бы мне это ни стоило, что я не буду играть с тобою в хитрые игры. Если я когда-нибудь вернусь сюда, то я буду уже совершенно свободным человеком.
Он задержался у двери, обернувшись:
– Знаешь, что? Ты спасла мой рассудок. Ты мой верный друг.
– Мне приятно это слышать, – сказала Мари. – До встречи, адвокат.
Уоррен вышел из дома, подошел к своему автомобилю, сел за руль и на долгую минуту закрыл глаза. Он не хотел словно одним ударом тигриной лапы выбрасывать Мари из своей жизни. Но, похоже, все именно так и случилось. Уоррен чувствовал себя ошеломленным, израненным. И немного… предателем. Он поехал назад в “Рейндейл”.
Гектора Куинтану он нашел перед телевизором с банкой пива в руках. Приготовив два крепких напитка из водки с тоником, Уоррен подсел к мексиканцу. Они поговорили о жизни в Мексике и о жизни в Соединенных Штатах, все время подливая водку в бокалы.
– Ты решил вернуться в Эль-Пальмито? – спросил Уоррен.
– Я очень скучаю по своей жене и детям, – ответил Гектор, – но если я вернусь туда, то так и останусь бедным. – Он пожал плечами: – Кто знает?
Гектор уже рассказывал Уоррену, что у мексиканцев существует один ответ на многие трудные вопросы. Этот ответ: “Может быть, да, может быть, нет”. Но если они хотят сказать, что такое вполне вероятно, то они говорят: “Кто знает?”
В скором времени им почти не о чем было говорить, кроме дела Куинтаны, а от него Уоррен уже слишком устал. Это всегда происходило в отношениях адвоката с клиентом после окончания процесса: сначала вы были связаны друг с другом, как два потерпевших крушение мореплавателя на плоту, а затем, после спасения – или гибели, – все кончалось. Адвокат привыкает к потерям, даже когда выигрывает. Уоррен спас Гектору жизнь, но больше ничего общего у них не было.
В понедельник, когда Гектор принял окончательное решение, Уоррен посадил его в автобус, шедший в Мак-Аллен, до границы, дав ему достаточно денег на дорогу от Мак-Аллена до Сан-Луис-Потоси и оттуда до Эль-Пальмито. Он даже кое-что прибавил, чтобы Куинтана смог продержаться, пока не найдет работу. Гектор тихо поблагодарил Уоррена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134