В панике она отступила на шаг. – Я не принадлежу никому, только самой себе. Я хочу…
Его рука мягко закрыла ей рот:
– Не будем говорить об этом сейчас. Разве ты не можешь постоять спокойно?
Она возмущенно дернула головой, пытаясь освободиться.
– У меня нет выбора, когда ты закрываешь мне рот своей лапищей, – сказала она резко. – Если тебе не нравится слушать, что я говорю, оставь меня.
Он стоял, сердито глядя на нее:
– Но мне не хочется оставлять тебя.
К своему удивлению, Санчия почувствовала, что и ей не хочется оставаться одной, без него. Его присутствие давало ей глубокое чувство покоя. И все же последнее слово должно было быть за ней:
– Ты не запретишь мне говорить, когда я этого хочу.
Хмурое лицо Лиона прояснилось, в глазах мелькнула усмешка.
– А я только и делаю, что слушаю тебя с той минуты, как ты появилась на палубе. – Он взял ее за локоть. – Идем.
Она попыталась освободиться:
– Куда ты ведешь меня?
– Сюда. – Он остановился у ступенек, которые вели на корму. – Садись. – Его улыбка напоминала улыбку напроказившего мальчишки. – А ты уж решила, что я тащу тебя в постель? Мне хочется показать тебе, насколько терпеливым я могу быть. Так что сейчас ты в полной безопасности. – Он кивнул, указывая на моряка, стоявшего у штурвала в нескольких ярдах от них. – Поскольку у меня нет желания делить тебя с ним, было бы слишком жестоко с моей стороны делать это у него на глазах.
Она с изумлением посмотрела на него:
– А тебе приходилось делить женщин с другими мужчинами?
Он усмехнулся:
– Много раз. Вокруг военных лагерей не так много доступных женщин.
Непонимание отразилось на ее лице, и его собственное выражение стало более жестким, когда он опустился рядом с ней:
– Да, я имел дело с проститутками, и убивал, и брал женщин силой. – Он увидел, как она напряглась, и продолжал:
– А как ты представляешь себе жизнь наемника? Я не благородный рыцарь, как Марко. Я всего лишь грубый солдат. Когда мы захватывали город, женщины тоже становились частью добычи.
– Но так не должно быть! – произнесла она. – Что ты чувствовал, когда делал это?
– Ты сама видела, каким я становлюсь, когда мне нужна женщина. – Он помолчал немного, глядя куда-то в сторону. – Но вообще-то только однажды я взял женщину против ее желания. Мне было четырнадцать лет, и я был опьянен властью и победой. Это была жена купца, я нашел ее спрятавшейся в лавке. И подумал: а почему бы и нет? Никто больше не колебался, беря то, что принадлежало ему по праву. Я видел, как мой отец обращается с женщинами, не особенно заботясь о том, нравится им это или нет. – Он помедлил, а потом нехотя закончил:
– Но мне это не доставило удовольствия. Ее глаза оставались пустыми, и она плакала. Я не мог утешить ее. Я держал ее около себя, пока наемники не покинули город, и дал денег, когда мы расстались. Я больше не позволил никому дотронуться до нее, но… – Он замолчал, а затем повторил:
– Мне это не понравилось.
Санчия промолчала.
Он порывисто обернулся к ней:
– Я не оправдываюсь. Я тот, кто я есть, и делаю то, что мне свойственно. Может, я излишне груб и не терплю неповиновения, но зато я держу свое слово и всегда возвращаю то, что беру, будь то добро или зло. Ты должна принимать меня таким, какой я есть.
Ее поразила неожиданная страстность его слов.
– Почему ты все это рассказал мне? – спросила она. Противоречивые чувства отразились на его лице.
– Не знаю. – Он растерянно усмехнулся:
– Ты действуешь на меня странным образом. Лоренцо сказал, что я испытываю сильную потребность исповедаться. Возможно, мне хочется, чтобы ты отпустила мне грехи и простила то, чего невозможно простить.
Некоторое время оба молчали.
– Тебе не очень нравится быть воином? – спросила она наконец.
Он пожал плечами:
– Я не знаю ничего другого с детства. И считаю это вполне нормальным. Отец был доволен мной.
– Но тебе это было не по душе? – настаивала она. – Именно поэтому ты распустил своих кондотьеров и принялся строить корабли?
– Море всегда было в крови у наших предков. Но потом, когда они перебрались из Персии в Италию около ста лет назад, им пришлось уйти с побережья в глубь материка. – Он поднял голову. – Мы не земледельцы по натуре и поэтому не очень преуспевали. Вот почему мой прадед взял в руки меч. Война сделала для него больше, чем плуг. И мы разбогатели.
– Тем не менее ты больше не хочешь воевать?
– Наша семья занимает теперь достаточно высокое положение и не нуждается в деньгах. К тому же мне надоело иметь дело с алчными правителями, которые покупают мою жизнь, заставляя сражаться вместо себя, а потом присваивают большую часть добытого мной.
Он прислонился спиной к ступеньке, его взгляд был обращен к наполненным ветром парусам:
– Однажды я оказался на судоверфи в Венеции и наблюдал за тем, как в порт вошел корабль с Мадагаскара. Утро я провел, вымогая остаток своего вознаграждения, а затем меня чуть не до смерти укачало на «Серениссиме». – Он улыбнулся, вспоминая. – Ветер надул паруса, я почувствовал запах моря и корабельного груза, и вдруг я узнал… – Он замолчал и повернулся к ней:
– Как ты считаешь, ты уже сможешь заснуть?
– Кажется, нет, – она помолчала. Ее глаза не отрывались от него:
– Узнал что?
Он поднялся и помог подняться ей:
– Я узнал, что настало время вернуться к морю, которому мы принадлежим.
– Но почему кораблестроение? Почему не путешествия?
Он покачал головой:
– Мы достаточно наговорились. Иди спать.
Острое чувство разочарования охватило Санчию. Впервые с того дня, как они встретились, Лион раскрылся перед ней как-то по-особенному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123