На «Довиле».
— Корабль, который спасал утопающих? — Ник кивнул.
— О Боже…
Джонни, краем уха расслышав обрывки разговора, начал просить, чтобы отец ему все рассказал. Ник сначала хотел сказать, что видел на корабле девочек де Вильера, но потом передумал. Он не хотел, чтобы Хиллари узнала об этом.
Через полчаса в слезах, обещая звонить и писать друг другу, они покинули дом. Но бабушка тоже понимала, что ему лучше быть дома с родителями. Единственное, что вызвало удивление Джонни, так это мать, сидевшая в машине.
— Что ты здесь делаешь, мама? Я думал, ты в Глостере.
— Я была там. Отец только что забрал меня оттуда.
— Но ты сказала, что пробудешь там три недели… — Джонни был в растерянности, и Ник попытался сменить тему разговора. — А почему ты не зашла в дом повидаться с бабушкой?
— Я не хотела оставлять собаку в машине, а если бы взяла ее с собой, она стала бы нервничать в чужом доме. — Казалось, это объяснение удовлетворило Джонни. Ник заметил, что Хиллари даже не поцеловала сына.
Мальчик заснул задолго до того, как они добрались до Нью-Йорка, и Ник отнес его на руках в постель и уложил под изумленным взглядом горничной. Наконец все оказались дома. Всю ночь Ник ходил по квартире, расчехлял мебель и, осматриваясь, заново привыкал к своему жилищу. Хиллари застала его в кабинете, где он тихо сидел, глядя на ночное нью-йоркское небо и яркую летнюю луну. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не слышал, как она вошла. Хиллари смотрела на этого человека, буквально вырвавшего ее сегодня из рук Филиппа Маркхама, и чувствовала, что у нее нет сил на него сердиться. Она просто стояла и смотрела. Он стал для нее абсолютно чужим. Она уже плохо помнила, что значит быть его женой. Казалось, прошло сто лет с того дня, когда они в последний раз занимались любовью, и Хиллари знала, что больше этого никогда не повторится. Не то чтобы ее это огорчало. Но она не забыла того, что он ей сказал в машине, перед тем как забрать Джонни… Он сказал: следующие девять лет… девять лет… И когда она повторила эту цифру вслух, он услышал и обернулся.
— Почему ты не спишь?
— Слишком жарко.
Ник кивнул. Ему нечего было ей сказать. Однако он знал, что, будь рядом Лиана, он смог бы разговаривать с ней всю ночь.
— Джонни не просыпался? Хиллари покачала головой.
— Тебя волнует только он и больше ничто? Ник кивнул.
— Но когда-то было иначе. И во многих отношениях я до сих пор люблю тебя. — Но речь шла лишь о том, что затрагивало их сына, а это было совсем иное дело, и оба прекрасно понимали это.
— Почему ты хочешь, чтобы я оставалась твоей женой? — Хиллари в темноте опустилась в кресло. Ник посмотрел на нее.
— Ради него. Он нуждается в нас обоих. И еще долго будет нуждаться.
— Девять лет, — снова повторила она.
— Я не стану отравлять тебе жизнь, Хил. До тех пор пока ты будешь ему хорошей матерью. — Ник хотел спросить ее, как она могла бросить сына почти на год. У него болело сердце, когда он думал о том, как одиноко было Джонни и как одиноко было ему самому во Франции без Джонни.
— И тебе ничего больше не нужно, Ник? — Она не понимала его и не хотела быть с ним. Они оба это тоже знали. Она больше не должна была скрывать от него это. Ей до сих пор не верилось, что он заставил ее вернуться, но он был сильным человеком, слишком сильным, и она не могла с ним справиться. Именно из-за этого она так ненавидела его.
Теперь Ник смотрел на нее и тоже не понимал, кто же она такая, точно так же как и Хиллари не понимала, кто он.
— Нужно. Но сейчас не время.
— Может быть, тебе просто не удалось встретить подходящую девушку. — Он не ответил ей, и на мгновение у Хиллари закрались подозрения, но это было слишком не похоже на Ника. Она знала, что он хранил ей верность, хотя ее это совершенно не волновало. Более того, скорее раздражало.
— Возможно, — наконец ответил Ник и со вздохом встал. — Спокойной ночи, Хил. — Он оставил ее в темном кабинете одну и поднялся наверх в комнату для гостей, куда отнес свои вещи. Они больше никогда не окажутся в одной спальне, с тех пор как за год до этого он ушел из каюты на «Нормандии». То время миновало.
В это лето Ник снял дом в Марблхеде и взял отпуск на август, чтобы провести месяц с Джонни. Хиллари то приезжала, то уезжала. Ник знал, что она с Филиппом Маркхамом, но его это не волновало. Она вела себя приличнее, чем раньше, и, осознав, что Ник не будет ей препятствовать, перестала устраивать сцены. Как ни странно, но Ник чувствовал, что Филипп Маркхам очень ей подходит. Они во многом были похожи друг на друга. И иногда Нику казалось, что именно Маркхаму удалось успокоить Хиллари.
Лучше всего Нику было, когда он оставался один с Джонни. В течение долгих месяцев, проведенных в Париже, он мечтал о таком времени и тосковал по общению с сыном. Но теперь в Марблхеде у него появилась возможность думать и о Лиане. Он отправлялся в долгие прогулки по берегу, смотрел на море и вспоминал корабль, спасение утопающих, бесконечные разговоры с Лианой и их страстную любовь в крохотной каюте. Все это казалось теперь далеким сном, и всякий раз, смотря на сына, Ник понимал, как она была права, предоставив ему свободу, хотя обоим им пришлось заплатить за свою любовь слишком дорого. Ему часто хотелось позвонить ей, узнать, как она, сказать ей, как сильно он ее любит и всегда будет любить, но он понимал, что малейшая попытка связаться с ней будет жестокостью.
Только осенью, уже в Нью-Йорке, он дошел до того, что однажды вечером снял трубку. Хиллари не было дома уже несколько дней. Джонни спал, а Ник несколько часов просидел в гостиной, вспоминая Лиану: звук ее голоса, нежное прикосновение ее кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129