Помолчав, она добавила, что душевный покой обходится недешево.
– Скажи, семь баксов не слишком дорогая цена для душевного равновесия?
Арман сказал, конечно нет. Он понимал, что именно такого ответа она от него ждет. Донна смотрела из – под очков таким странным взглядом, как если бы наглоталась наркотиков или получила удар по голове.
Поставив перед ним тарелку с запеканкой, она ушла в гостиную и вернулась с пачкой цветных фотографий, сделанных в «Грейсленде». Она купила их у одной своей знакомой по два бакса за штуку и хранила в коробке из-под ликера «Амаретто».
– Это бульвар Элвиса Пресли в дождливый день. А это ресторан «Где разбиваются сердца» неподалеку от бульвара. Я прямо слышу, как он поет «Отель, где разбиваются сердца», и у меня по коже бегут мурашки. Ладно, а это его знаменитый розовый «кадиллак». Вот его роскошный самолет «Лайза-Мария», а это салон самолета… Нет, салон автобуса, на котором он совершал турне. Здесь играли в карты, слушали музыку… Даже готовили.
– Как он назывался? – спросил Арман, желая сделать ей приятное.
– Автобус? Не знаю. А это парадная гостиная в «Грейсленде». На этом диване помещается человек четырнадцать.
– А почему у самолета есть название, а у автобуса нет?
– А чтобы люди не знали, что он в этом автобусе. А то бы он так никуда и не приехал!
– Понимаю! Самолет, названный именем какой-то его поклонницы, в пути не остановишь…
– Птица, самолет назван в честь его дочери. Мы с Лайзой-Марией родились в один и тот же день.
– Неужели?
– Я скажу тебе еще кое-что. Число моего жизненного пути – восемь.
– Это еще что такое?
– Нужно сложить цифры даты рождения. Например, февраль – это второй месяц, значит, два. Родилась я первого, два и один – это три, потом девятнадцать, один и девять – десять, это как один. Добавляем один к трем, полученным от первого февраля, затем добавляем еще кое-какие цифры – я не скажу тебе год моего рождения – и в сумме получается восемь.
…– Интересно… И что дальше?
– А теперь сложи цифры почтового ящика Элвиса Пресли. 3797 бульвар Элвиса Пресли, почтовое отделение 16508, Мемфис, 38186, штат Теннесси. Знаешь, какое простое число получится?
– Восемь?
– Вот почему меня туда тянет! – улыбнулась Донна. – Подумай об этом. Ладно, а это его личные украшения, золотой «ролекс», мальтийский крест и массивный золотой браслет, на котором выгравированы его данные. А это его знаменитый спортивный костюм…
– Его знаменитый идиотский прикид, – сказал Ричи, входя на кухню. – Ё-мое, Птица, ты снова хаваешь? Беру себе «ролекс» и розовый «кадиллак»… – Ричи достал бутылку пива из холодильника. – А как быть с этим гребаным спортивным костюмом? Птица, ты напялил бы его на себя, а? Тебе придется раздобыть тот, в который он влезал после того, как растолстел, как свинья.
– Ты ревнуешь, – заметила Донна. – Не можешь глянуть на фотографии без того, чтобы не сказать гадость.
– Чё мне ревновать? Знаешь, какая разница меж ним и мной?
– Да, знаю. Ты – невежа.
– Скажешь тоже! Я живой, а он мертвый, и только это имеет значение, – сказал Ричи, надувая пузырь из жвачки.
Он, видите ли, живой! Арман покосился на Ричи. Живой, а завтра поминай как звали.
– Думаешь, после того, как ты умрешь, кто-то придет на твою могилу? – спросила Донна. – Даже если бы у тебя была мать, я сомневаюсь, что она пришла бы. А вот с Элвисом – совсем другое дело! Через сто лет, и даже больше, люди по-прежнему будут приходить на его могилу. – Взглянув на Армана, она добавила: – Я в этом уверена.
– Вот даже как! – усмехнулся Арман.
– Донна, ты, мать твою так, просто идиотка! – хихикнул Ричи. – Ответь на один вопрос. Что лучше: чтобы Элвис тебе пел или чтобы он тебя трахал? – Взглянув на Армана, он подмигнул ему.
Арман в свою очередь пристально посмотрел на него. Дурак этот Ричи, и шутки у него дурацкие!
– Я знаю, что именно ты хочешь от меня услышать, – вздохнула Донна. – Я бы предпочла, чтобы он мне пел.
Арман ей поверил. Он удивился тому, что Ричи тоже ей поверил.
– А знаешь почему, Птица? – спросил Ричи погодя, глядя на него. – Потому что Элвис не был зэком, а Донна привыкла с зэками хороводиться.
– Перестань! – поморщилась Донна. – Он был добрым, помогал людям, дарил машины, вообще все, в чем они нуждались. Он считал, что люди не должны страдать. Читал книги… Говорят, он пытался найти ответ на загадку жизни.
– Я слыхал, что он искал дырку, в которую можно кое-что сунуть, – оскалился Ричи. – Ему водили телок, и он свое не упускал.
Арман не знал этого и не хотел знать, но он решил, что с него хватит. Он устал от Ричи. И когда Ричи глянул на него с веселой искрой в глазах, как бы ища одобрения, Арман отрезал:
– Оставь ее в покое.
– Кого, Донну?
– Ты можешь хоть на время попридержать язык за зубами? – усмехнулся Арман, и игривость Ричи мгновенно исчезла.
– Если ты когда-нибудь еще будешь говорить со мною в таком тоне…
– И что тогда? – подначил его Арман, которому хотелось услышать, что этот придурок скажет.
– Это будут твои последние слова.
Ничего оригинального, парень как был, так и остался панком!
Они не моргая смотрели один на другого. Арман задумался. Сказать ему, чтобы топал отсюда, пялился в свой телевизор? Но от этого панка так просто не отвяжешься. Поэтому Арман промолчал, и Ричи вышел из кухни с бутылкой пива. На какое-то время повисла тишина.
– А это бильярдная Элвиса, – нарушила молчание Донна. – На обивку стен и потолка ушло аж семьсот пятьдесят ярдов плиссированной ткани.
Спустя два дня Птица заставил Донну сделать для них пару звонков. Необходимо было выяснить, где монтажник и его жена.
– Парни, что, черт возьми, вы снова затеяли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68