Если бы она вышла замуж за него четверть века тому назад, когда ее звали просто Патрисия Риверс, он все еще любил бы ее, но, вероятно, не был бы в нее влюблен, как теперь.
Автомобиль проскочил ворота и летел по широкой дубовой аллее. Бронзовое лицо Лоуренса побледнело, он снял перчатку и опять надел ее, потом стал поправлять галстук.
Автомобиль обогнул дом и встал перед открытой дверью. Проходя по знакомому дубовому холлу, Лоуренс чуть не кивнул двум железным рыцарям, охранявшим двери, через которые он вошел во внутренний холл. Оттуда шла винтовая широкая лестница до самой стеклянной крыши трехэтажного дома. Лестница и галерея ожили воспоминаниями, и Лоуренс снова видел статную женщину, ступавшую когда-то рядом с ним по этим лестницам.
В первый раз он пришел в этот дом, надеясь, что, увидя ее женой другого, он излечится от своей нелепой любви, а может быть, наоборот, надеясь, что его любовь вспыхнет еще ярче. Он был счастлив, увидев, что любит ее еще больше, чем прежде, что его детская любовь переросла в глубокое чувство сильного мужчины и что она становилась для него тем, чем для Данте была Беатриче.
Он приезжал с перерывами в несколько лет, и даже ее неизменная дружба, не позволявшая ему мечтать о большем, не охладила его чувства. Она была целью его существования, центром его жизни, и каждый раз, когда он ее видел, она казалась ему еще прекрасней и желанней.
В этом старинном ящике лежали теннисные ракетки и молотки для крокета. На нем они в последний раз сидели рядом, когда Лоуренс ждал карету, которая должна была увезти его на вокзал. Он возвращался в Африку. Она доверчиво дала ему свою руку, и он старался сказать что-нибудь другое, кроме того, о чем он не смел говорить… На старинном сундуке напротив они сидели однажды вместе, отдыхая от танцев под Новый год.
Те же картины: лошади и собаки, те же чучела, те же трофеи: головы львов, антилоп и буйволов - этих он сам убил на Нигере и прислал сюда. Над камином коллекция африканского оружия.
Лоуренс дернул медную кисть, висевшую на шнурке над камином, и из глубины коридора ему ответил звонок. Вошел лакей - незнакомый.
Лоуренс хотел спросить, дома ли леди, но в это время из другой двери появился дворецкий.
- Хэлло, Бердон! - сказал Лоуренс. - Как поживаете?
- Мистер Джордж! - искренне обрадовался старик, тридцать лет знавший Лоуренса. - Я так рад вашему приезду!
Еще более рад он бывал отъезду Лоуренса. Он регулярно получал от него пятифунтовый билет. За долгие годы знакомства мистер Лоуренс стал для Бердона неплохим источником дохода.
- Разрешите, я проведу вас прямо к леди, - заявил Бердон, зная, что гостя радостно встретят, и они пошли.
- Как поживает леди? - спросил Лоуренс, чувствуя необходимость говорить, чтобы скрыть свою нервность.
- Она в добром здоровье, сэр, принимая во внимание… - дворецкий замолк.
- Что именно? спросил Лоуренс.
- Вообще все, сэр, - неопределенно ответил дворецкий.
Лоуренс улыбнулся про себя. Хороший слуга этот Генри Бердон.
- Как поживает достопочтенный Фоллиот?
- Он становится все более странным, жаль его, - ответил Бердон.
- Здесь мистер Майкл?
- Нет, сэр… других молодых людей тоже нет. - Голос старика звучал как-то необычно.
Мимо площадки для лаун-тенниса, через цветник из роз и по узкой тропинке, окаймленной вязами, они вышли на небольшую квадратную площадку бархатного дерна. Слева и сзади возвышались огромные деревья, справа был старинный серый дом, а впереди открывалась панорама бесконечных покатых холмов.
У плетеного стола на парусиновом кресле спиной к пришедшим сидела женщина. Она читала книгу, и сердце Лоуренса пропустило один удар, а потом забилось быстрее, чтобы его наверстать. Дворецкий кашлянул подобающим тоном и на подобающем расстоянии, доложил о госте, поставил ему плетеный стул и скрылся.
- Джордж! - сказала леди Брендон глубоким мягким голосом. Глаза ее светились от радости, но щеки не побледнели и не покраснели, а дыхание не стало быстрее. Все эти симптомы проявлялись у Лоуренса, несмотря на то, что он ожидал этой встречи, а она - нет.
- Патрисия! - произнес он и поцеловал обе ее руки.
- Да, - сказал Лоуренс, долго глядя на умное и свежее лицо сорокалетней женщины.
- Что значит «да»? - спросила она.
- Да, вы так же молоды и прекрасны, как всегда, - сказал он без всякой галантности, тоном простой констатации факта.
- А вы так же неисправимы, Джордж… Сядьте и скажите мне, почему вы меня не послушались и приехали сюда до вашей свадьбы… Может быть, вы уже женаты, Джордж? - улыбнулась леди Брендон.
- Нет, Патрисия, я не женат, - нахмурился Лоуренс, неохотно отпуская ее руки. - Я ослушался вас и пришел сюда, не приведя с собой жены. Я надеялся, что вам, может быть, понадобится моя помощь… то есть я боялся, что у вас могут быть затруднения, и надеялся, что смогу вам помочь.
Леди Брендон внимательно посмотрела на Лоуренса. Ее взгляд был спокойным, но Лоуренс чувствовал, что она вся насторожилась.
- Затруднения? Помощь? В чем дело, Джордж? - спросила она, маскируя свою чуткую настороженность смешливым любопытством.
- Это довольно длинная история, - начал Лоуренс, - но мне не придется надоедать вам, если только вы скажете мне, что Майкл Джест чувствует себя прекрасно, а «Голубая Вода» находится у вас в полной сохранности и так далее.
- Что такое? - вскрикнула леди Брендон.
Теперь нельзя было ошибиться. Ее лицо выражало тревогу, прямой взор был внимательным и напряженным. Кажется, она даже побледнела. Во всяком случае она слегка нахмурилась, когда спросила:
- О чем, собственно, речь, Джордж?
- О Майкле Джесте и «Голубой Воде», Патрисия, - ответил Лоуренс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98