Когда Пророк объявлял о начале очередной великой стройки, нучи подбивали народ на саботаж, требуя объяснить необходимость бесплатной работы. Когда деньги, полученные в качестве очередной контрибуции, целиком уходили на содержание армии и жрецов, нучи жаловались на бедность и отсутствие денег. Во время общих молитв и песнопений нучи не проявляли достаточного рвения и восторга. Счастьем для Империи было то, что воины Сатаки нутром чуяли зловредных нучи и отлавливали их при первом же подозрении.Джарво решил не испытывать больше свое везение. Главное он себе доказал: при необходимости он сумеет пройти по улицам Ингольди, не попав в лапы первому же стражнику.Выходя из трактира, он услышал страшный крик: ребенок умирал от невероятной боли. Одновременно из подворотни пополз запах горящего мяса.— Совсем одурели! — воскликнул один из стражников. — Заигрались, понимаешь ли. Так ведь и дом спалить недолго!Вдвоем с напарником они бросились в подворотню, чтобы пресечь беспорядки: могло сгореть имущество великой империи.— Нучи! Нучи!Крики горящей заживо девочки и звонкий заливистый смех… XVIII. СНЫ И ВИДЕНИЯ Когда Эрилл сердилась, ее глаза сверкали такими же яркими зелеными искрами, как и серьги из змеиного камня в ее ушах. Сейчас она рассердилась не на шутку.— Ты просто законченный болван, Джарво! Я же тебя предупреждала — не суйся один на улицу! И вы на него поглядите: первое, что он сделал, оказавшись в городе, — нарвался на патруль.Она действительно разозлилась. Разозлилась настолько, что назвала его настоящим именем, а это было очень рискованно в городе, где и стены имели уши.— Да сколько же мне сидеть в этой норе! — не выдержав, огрызнулся Джарво. — Черт побери, я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, но сколько можно хорониться у тебя под кроватью, когда Эскетра изнывает, мучается в гареме этого дьявола!Эрилл абсолютно не расчувствовалась, услышав эти слова.— Знаешь что, мне было бы наплевать, если бы ты подставлял под топор только свою шею. Неужели ты не понимаешь, болван, что, схватив тебя, они выйдут и на нас? Вот тогда все мы вместе весело сыграем последнее представление в сезоне на крестах площади Юстиции.Разумеется, все это Джарво продумал, но тем не менее решил рискнуть.— Извини, Эрилл, — буркнул он, отступая перед ее гневом. — После того как ты рисковала из-за меня, я не могу, не имею права подвергать опасности тебя, Боури, твоих друзей. Но, черт возьми, не могу я сидеть сложа руки, зная, что Эскетра…Эрилл от души выругалась. Она здорово сглупила, рассказав Джарво, что объект его «великой любви» жив, что Эскетра неплохо устроилась, нежась в мехах и шелках в покоях башни Пророка в крепости Седди. Но, судя по всему, Джарво несколько тронулся умом, узнав, что Сандотнери теперь мертвый город, груда голых развалин. Отчаявшись спасти королевство, он с упорством безумца строил планы освобождения Эскетры из застенков Ортеда. До поры до времени приступы такой активности были нечасты и сменялись долгими периодами черной меланхолии. Но в последнее время Джарво не на шутку разошелся, и его поведение стало внушать Эрилл серьезные опасения. Разумеется, абсолютно незнакомую ей женщину по имени Эскетра она возненавидела всей душой.Вздохнув, Эрилл обратилась к Джарво, как к непослушному ребенку:— Слушай, у меня есть кое-какие дела. Ты обещаешь мне, что не сунешься за пределы театрального двора, пока я не вернусь?— Если принесешь мне сюда горшок, я и из фургона ни ногой.Эрилл ушла не попрощавшись. Джарво даже не посмотрел ей вслед. Размышляя, он пришел к выводу, что не должен ощущать себя виноватым. В конце концов, Эрилл всего лишь бродячая актриса, девчонка со дна общества. Да, она рисковала, спасая его, но где ей, при ее-то происхождении, понять высокие чувства и порывы благородного рыцаря. Истинная любовь — разве способна она понять, что это такое? Впрочем, это не мешало Джарво испытывать к своей спасительнице и ее приятелям снисходительную благодарность, какую испытывает господин по отношению к верным и надежным слугам.Снисходительная благодарность. Не больше. Ни в коем случае не больше. Иначе это уже будет оскорблением своего достоинства.В памяти Джарво мало что сохранилось от опаленных лихорадкой дней. Он долго пролежал в фургончике Эрилл и Боури. Еще не зная, как зовут его спасительниц, он пил подносимые к его рту отвары, жевал какие-то листья, глотал порошки. Перед ним время от времени появлялось красивое лицо юной блондинки и, реже, обычно недовольное лицо темноволосой женщины постарше. Всем любопытным Эрилл поясняла, что раненый — ее жених Инсеймо, геройски сражавшийся под Меритавано. Обычно расспросы на этом заканчивались. Много, очень много было в Империи Сатаки таких изуродованных войной солдат.Не сразу, не в один день Джарво стал понимать, где он, с кем и что с ним происходит. Пытка отчаянием, когда он наконец осознал и понял все, оказалась страшнее всех мучений лихорадки и кошмарных бредовых видений.Джарво восстановил в памяти битву, момент, когда понял, что проиграл, и дал сигнал к отступлению, пытаясь спасти хоть остатки своей армии. Потом — бешеная скачка прочь от догоняющих кавалеристов Кейна. Затем — безумный рывок по неразведанному зеленому лугу, на поверку оказавшемуся топким болотом. Верный конь Джарво провалился в разверзшуюся под его копытами трясину, и всадник, перелетев через голову скакуна, тоже рухнул в засасывающую грязь. В своих тяжелых доспехах он был обречен. Зловонная болотная жижа стала наполнять стальной панцирь, просачиваясь сквозь суставные сочленения и заливая шлем через щели забрала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63