– Ждем, – по-своему расслышали его вздох на другом конце провода.
– Чего? – непонимающе переспросил он. – Что-то не припоминаю, чтоб я у тебя…
– Вспомни, тебе же лучше станет. И еще: не вздумай этим что-нибудь вякнуть. Сразу на нарах окажешься.
Владислав выматерился. Услышал в трубке короткий смешок сержанта, и тут же раздались короткие гудки.
– Гнида! – заорал Владислав. – Я тебе, паскуда, дам зелени! – Схватив сотовый, начал набирать номер, но сразу отключил. – Ведь тогда и меня им придется убрать, – пробормотал Влад. Снова выматерился. В это время зазвонил телефон. Он схватил трубку: – Да? – Выслушав, с облегчением вздохнул и спросил с волнением: – Он жив? – Услышав короткое «да», облегченно вздохнул.
– Тебя, – войдя в комнату с сотовым телефоном в руке, сказала моложавая рыжеволосая женщина. – Горец. Кривой, приподнявшись, взял телефон.
– Инка, – вытирая лицо полотенцем, обратился к стоящей у плиты племяннице Ладов, – не слышала от кого-нибудь, где и как можно золотишко в чистом виде продать? И разумеется, чтоб цена была более-менее. – Притворялся воспитанным, – улыбнулся дядя. – А сейчас перед тобой настоящий Глеб Ладов. И спасибо за «позвони». Оказывается, приятно, когда о тебе кто-то беспокоится.
– А тебе зачем? – обернувшись, удивленно спросила она. – У тебя…
– Да нет. Просто сейчас артелям старательским платят с гулькин хрен. А условий для жизни никаких. Хорошо только тем, кто охотой занимается. С пушнины можно деньги делать, если ее на материк отправлять. А тут сегодня краем уха в баре услышал разговор мужиков каких-то про золото…
– Вообще-то, – вытирая руки о передник, проговорила она, – я сама хотела с тобой насчет этого поговорить.
Глеб удивленно поднял брови.
– Насчет пушнины. Я показывала твои подарки знакомым, они прямо обалдели. Так что можно очень хорошо заработать. Шапка примерно рублей за шестьсот – семьсот пойдет. Правда, их и здесь сейчас продают. Ну а шуба – тысячи три долларов, это самое меньшее.
– С ними знаешь сколько канители? – буркнул Глеб. – Охотиться устанешь. В капканы полярные волки не идут.
– Я понимаю. Но ведь у тебя наверняка есть еще там, – она махнула рукой, – штуки две-три. Вот договоримся с тобой, я тебе размеры скажу – и сделаешь сколько сможешь. Доставку беру на себя. Ну и, – Инна улыбнулась, – двадцать пять процентов моих.
Глеб удивленно хмыкнул:
– А ты, племянница, не так проста, как кажешься. К тому же, вижу, мужика своего ты как-то не особо…
– А чего ему не хватало? – сердито перебила она. – Зарабатываю я на магазинах неплохо. Милиция им только после того, как приехал, занималась. Потом перестала. А он, видите ли, киллером заделался.
– Но сначала ты совсем другую песню пела. Жалобную. – Он усмехнулся. – А сейчас и мотив, и слова другие.
– Что с моим предложением?
– Успеем обговорить, – неопределенно отозвался он. – Я здесь еще с месячишко покантуюсь. Или, может, я тебе уже…
– Перестань, – вздохнула Инна. – Я просто так спросила.
– Значит, насчет золотишка ничего сказать не можешь, – с явным сожалением констатировал Глеб.
– Если бы оно у тебя было, – снова повернувшись к плите, заметила Инна, – тогда можно было бы узнать. А так… – Она пожала плечами.
Глеб нахмурился, кашлянул, но ничего не сказал.
– Ты есть будешь?
– Мучного, типа макарон и лапши, я в артели налопался. Сейчас куда-нибудь занырну и пообедаю. Да, ты не против, если я с женщиной ночь проведу?
– Дядя, – обернувшись, упрекнула его взглядом Инна, – неужели ты думаешь, что я пущу в квартиру путану?
– Конечно, не думаю, – поморщился он. И тут же с надеждой спросил: – Может, у тебя есть на примете какая-нибудь длинноногая под мой возраст и остальные параметры дамочка?
Рассмеявшись, Инна покачала головой.
– Понял, – вздохнув, кивнул Глеб. – Тогда вполне возможно, что я не появлюсь завтра в ночь.
– Если задержишься – позвони. И знаешь, – удивленно добавила она, – ты как-то по-другому заговорил.
– Лады, – сумрачно кивнул Зубов. Положив руки на колени, посмотрел на сидевшего за столом следователя. – Дожал, сука. Я работал на Пригородном. Тихона завалил потому, что он, сука, что-то про бабки вякнул. Нам этот водила, мать его, за «крышу» бабки задолжал. Мы у него вроде диспетчеров были. В общем, работали сами по себе, без заказчиков. Да еще парочку таксеров по частному извозу надыбали. Вот и решили на них да и остальных жути поднагнать. – Не забудь Инке сказать, – снова напомнил Зубов, – насчет передачки. Я тебе приятное сделал, ответь взаимностью.
Договорив, протянул руку и взял из лежащей перед следователем пачки сигарету. Следователь, щелкнув зажигалкой, дал ему прикурить.
– Да, – сказал он, – похоже на правду. Этого мы не учитывали. А зачем ты в отказ ушел? Ведь все против тебя. И свидетели. Вы там светились.
– Бабки брали. Ты моей скажи, чтоб курехи да жрачухи притащила. А то как по первой ходке, – Зубов усмехнулся, – или гастролер – у других на хвосте.
– Скажу, – записывая что-то на листе протокола, кивнул следователь.
– Слышь, – вздохнул Зубов, – дай хоть парочку сигарет.
– Вот. – Следователь достал из бокового кармана пиджака две пачки «Примы». – Возьми.
– Пару сигареток зажилил, – взяв «Приму», усмехнулся Зубов.
– Ну возьми, – продолжая писать, кивнул следователь.
– Ты это, – вытряхнув из пачки «LM» почти половину сигарет, встрепенулся Зубов, – не забудь написать, что я сам чистосердечно признался. – Услышав в его словах что-то похожее на издевку, следователь поднял голову и взглянул на Зубова. Тот, усмехнувшись, подмигнул ему. – Чистосердечное признание смягчает наказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32