— Помнишь, как ты выдал на прошлой неделе? — спросил я. — Насчет того, что Джерико Рич приударял за Тессой.— Я правду сказал, — защищался он.— Не сомневаюсь.— Он ее лапал. Я видел. Она ему съездила по физиономии.— В самом деле?— Вы мне не верите? Никто мне не верит. — Его охватила жалость к самому себе. — Джерико Рич ругался и грозил, что заберет своих лошадей, а Тесса сказала, что, если он заберет, она с ним поквитается. Глупая сучка. Как это она поквитается с таким человеком? Ну, он все же забрал лошадей, и что же Тесса сделала? А, разумеется, ничего, черт побери. И отец даже не злится на нее, только на меня, за то, что я всем рассказал, почему Джерико Рич уехал. Это несправедливо.— Конечно, — согласился я.— А вы не такой уж плохой, — заметил он.За обедом я сидел рядом с Моди, но мало чего осталось от той радости, которую я испытывал за этим столом неделю назад. Моди это чувствовала, пыталась расшевелить меня, но все равно я уехал сразу после кофе.В Пиксхилле нет лошадей с лихорадкой, доложил я Гуггенхейму и отвез его в полном унынии в аэропорт. По дороге домой я остановился заправиться и, немного подумав, набрал домашний номер Нины.— Гм, — начал я, — когда придете на работу завтра утром, захватите с собой парашют.— Что?— Чтоб приземлиться за линией фронта в оккупированной Франции.— Это что, последствия сотрясения мозга?— Да нет. Если не хотите, можете отказаться.— Нельзя ли пояснее?— Могу я с вами встретиться? Вы не заняты?— Я одна... и мне скучно.— Вот и хорошо. То есть, я хочу сказать, давайте встретимся у Котсуолдских ворот? Я могу быть там около шести.— Договорились.Я соответственно сменил направление и поехал на северо-запад. Через полтора часа я прибыл к старой неприметной гостинице, стоящей на краю шоссе. Я остановился у высокого столба, мимо которого я столько раз проезжал по дороге на скачки в Челтенгем.Она уже ждала меня, ей было ближе ехать, и на этот раз она была настоящей Ниной, а не ее лишенным красок рабочим вариантом.Она сидела в обитом ситцем кресле у камина в холле, а рядом на маленьком столике стоял поднос с чайными чашками.Скачки в Челтенгеме уже закончились, а туристский сезон еще не начался, так что в гостинице практически никого не было. Она поднялась, завидев меня, и я чувствовал, что мое открытое восхищение ее внешностью ей по душе. На этот раз никаких джинсов, вместо них — черная юбка и черные колготки на длинных стройных ногах. Вместо бесформенного свитера — черный жилет, белая шелковая блузка с широкими рукавами и большими золотыми запонками и на шее длинная цепь из полусоверенов, которых бы хватило на скромный выкуп. И пахло от нее не лошадьми, а гардендями. Точеное лицо слегка припудрено, губы немного подкрашены.— Мне очень не хочется вас просить... — начал я, слегка поцеловав ее в щеку, как бы по старой привычке. — Вы так дивно выглядите...— Похоже, дело серьезное.— Угу.Мы сели поближе друг к другу, чтобы поговорить, хотя подслушивать нас было некому.— Начнем с того, — сказал я, — что мне удалось узнать, что перевозили под моими грузовиками. Тут дело куда сложнее, чем наркотики. — Она не перебивала меня, явно заинтересовавшись. — Я ездил к одному большому начальнику на таможне, чтобы узнать, что нельзя свободно ввозить в Англию и вывозить из нее по законам ЕС. Полагаю, вы заметили, что таможенники никогда не обыскивают транспорт, если у них нет соответствующей информации касательно того, что в каком-то автомобиле есть наркотики. На практике это означает, что из Европы сюда можно ввезти все — оружие, кокаин, все, что угодно. Но он очень взволновался, когда речь зашла о собаках и кошках, а также о бешенстве... и выходит, что есть карантинные правила, и еще требуется лицензия для провоза ветеринарных лекарств. Короче, в контейнерах возили животных, только не кошек и собак, потому что и тех и других трудно заставить молчать.— Молчать?— Ну конечно. Если вы посадите в этот контейнер кошку, кто-нибудь может услышать, как она жалуется.— Но зачем? Ничего не понимаю. Зачем возить животных в контейнерах?— Чтобы конюхи, сопровождающие лошадей, ничего о них не знали. Если открыто везти в фургоне что-то необычное, полдеревни узнает об этом в пабе.— И кто же возил этих животных тайком?— Один из моих водителей.— Кто именно?— Льюис.— О нет, Фредди, что вы. У него этот младенец.— Можно любить своего отпрыска и быть злодеем.— Вы не хотите сказать...— Хочу. И мне это не нравится.— Вы хотите сказать... не может быть... вы думаете, что Льюис умышленно пытался ввезти в Англию бешенство?— Нет, не бешенство, слава Богу. Просто лихорадку, которой болеют лошади. И, хоть они выздоравливают, после нее они теряют скорость и никогда больше не приходят первыми.Я сказал ей, что под мертвым крестиком Джоггер подразумевал кролика.— Крестики — нолики — кролики. — Она вздохнула. — А как вы догадались?— Спросил Изабель, что нашел Джоггер в смотровой яме, и она сказала мне.— Так просто!— Потом я просмотрел файлы в компьютере за прошлый август, когда меня не было. И нашел — десятого августа Джоггер доложил, что из фургона, которым он занимался, вывалился дохлый кролик. Это было в тот день, когда Льюис привел фургон из Франции.Она нахмурилась.— Но ведь все данные в компьютере пропали. Я рассказал ей о копиях на гибких дисках в моем сейфе.— И вы никому не сказали! Вы не сказали мне. Вы мне не доверяете?— В основном доверяю.Она отказывалась посмотреть мне в глаза. Я сказал:— Джоггер сообщил Изабель, что у кролика были клещи, и она сделала соответствующую запись в компьютере. В компьютере также есть отдельный перечень поездок каждого фургона, а у двух из них под днищами были контейнеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97