Внешним проявлением этого тепла является сияние, которое естественно излучает любящий человек. Теплота и свечение – свойства небесных тел. Влюбленный чувствует себя на небесах. В любви личность преодолевает ограниченность своего существования, а во время оргазма выходит за пределы чувства существования в физическом теле.
Оргастическое переживание имеет и иные значения (аспекты). Это касается переживаний возрождения и обновления.
Существует несколько объяснений подобных переживаний, связанных с чувствами истомы и растекания, которые предшествуют, а затем и составляют часть оргастической реакции. Структура, – однажды сказал Райх, – это замороженное движение. Определенно – это антитезис движению и потому, в данном смысле, антагонист жизни. Жизнь начинается с очень малой структуры – оплодотворенной яйцеклетки. Она заканчивается, когда энергия организма неспособна поддерживать и двигать окончательную структуру, которую организм приобрел, прожив эту жизнь. Когда скованность растворяется в оргазме, мы до некоторой степени возрождаемся, о чем свидетельствует восприятие этого переживания. Оргазм также переживается как созидательное событие, иногда воплощаясь в создании новой жизни, новой личности. Но, в любом случае, он приводит к созданию нового и свежего восприятия жизни.
Я упоминал, что при оргазме мы возвращаемся к той особой форме движений, которые лежат в основе нашего существа. Данное переживание ощущается как переполненность, будто нами движет глубочайшая сила жизни. В обычной повседневной жизни движение индивидуума контролирует и направляет его ум, и поэтому действия человека являются целенаправленными. Так действует обычный человек, когда идет, собираясь попасть в какое-то определенное место. Когда мы наблюдаем за городскими пешеходами, механистичность их движения производит гнетущее впечатление. Как мы сами, так и другие, мы часто не получаем достаточного удовольствия от прогулки. Мы оживляемся, только когда нам надо куда-то попасть. Конечно, после достижения цели появляется новая. На культурологическом уровне это продолжающееся старанье пожаловано термином «прогресс». Удовольствие от движения, приток радости от гармоничных и грациозных движений тела исключен из нашей обычной повседневной подвижности. Мы настолько погружены в собственное «Я», что от нас ускользает сознание собственной индивидуальности (самости – self), воплощаемой в движениях нашего тела.
Менее цивилизованные люди выражают своими движениями различные качественные взаимодействия между «Эго» и телесной индивидуальностью. Например, пронаблюдав, как двигаются индеанки Запада, сознаешь, насколько легки и непринужденны их движения. Бедра непринужденно раскачиваются, ноги двигаются без усилий, а верхняя половина тела грациозно скачет верхом на этом «скакуне».
Туземной женщине чужды беспрерывно возникающие компульсивные чувства. Движения большинства людей нашей культуры принужденны (компульсивны). То, что так восхищает нас в походке индейских женщин – их непринужденная сексуальность. Сексуальность, лишенная провоцирующего оттенка призыва к сексуальным действиям и естественная потому, что выглядит жизненной, энергичной, грациозной. Сексуальность возникает из-за осознания женщиной своего тела, осознания его движений и проникновения в сексуальную природу своей сущности. Сексуальность – это одно из звеньев, крепко спаянных с нашей животной природой.
У животного отсутствуют иные цели, кроме удовлетворения собственных потребностей. Это освобождает его от необходимости действовать в целях принудительного прогресса. Он получает удовольствие в самом движении. Естественное состояние животного, как тонко подчеркнул Достоевский в «Братьях Карамазовых», – радость. В некоторых отношениях мы превосходим животных. Мы несем груз осознания, что существует добро и зло, и направляем свою жизнь, ориентируясь на эти ценности. Мы осознаем, что есть мы и окружающее нас, что существует пространство и время, и все это связывает нас с Богом. Но ведь мы один из видов животного мира – в чем-то возвышающихся, если принять во внимание достижения нашей культуры, но и отстающих от него, если посмотреть на наше зверство и жестокость. В любви – мы люди; в сексуальности – мы животные. Не забывайте, что первое вырастает из последнего. Нет иных целей у сексуальной активности, кроме удовольствия. Мы «движемся» в никуда, занимаясь сексом. В сексуальности, как и в детской игре – мы постигаем себя через возбуждение движений и чувств. В этом состоянии мы ближе к истинной животности, но вместе с этим ближе и к переживанию истинной радости!
Способность личности придать телу свободу движений является способностью создать условия для получения оргазма. Но мы не может позволить этому произойти, не ощутив безопасность собственного тела и не отождествив себя с ним. Безопасность тела противостоит безопасности «Эго», зависимостью от интегрированности и координированности телесных движений.
Она базируется на тесноте нашего контакта с землей. Если для дерева безопасность в его корнях, то для человека – безопасность в его ногах. Чувство «погруженности» означает укорененность в землю и в животные функции. Оно эквивалентно способности удерживаться на собственных ногах и чувствовать их. Слияние с собственным телом требует проникновения в собственную животную природу, но не возвышения над ней. Любое презрение или отвращение к функциям собственного тела нарушает это чувство единения. И, что еще важнее, мы должны принять сексуальность природы нашего существа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133