– Куда вы собрались, дядя Патон?
– А то ты не догадываешься! – громогласно вскричал дядя, сверкая глазами.
Чарли догадывался. День был в разгаре, но дядя Патон напрочь забыл о своих обычных предосторожностях. Он семимильными шагами мчался по городу, забыв о витринах и светофорах. На одном из перекрестков, правда, стекло светофора все-таки треснуло, но, прежде чем кто-то из прохожих успел понять, в чем дело, дядя Патон был уже далеко. Чарли за ним еле поспевал: дядина спина маячила далеко впереди. Ничего себе несется! С Банковской площади дядя, слившись с полутьмой, стремительно свернул в Сквозняковый проезд. Чарли издалека увидел, как дядя Патон взбежал на крыльцо третьего дома номер тринадцать, но стучать или звонить не стал, а просто с размаху пнул дверь. Трухлявое дерево жалобно затрещало, посыпались щепки. Дядя лягнул дверь еще раз, и та просто обрушилась прямо в прихожую тетки Венеции. Перешагнув через дверь и очутившись в темной прихожей, Чарли увидел, что дядя вихрем влетел в гостиную тетки Венеции.
Согнув костлявые плечи, Иоланда Юбим деловито прострачивала на электрической швейной машинке что-то зеленое. На машинке мигала крошечная красная лампочка. Огромный стол был завален слоями разноцветной одежды, пуговицами, тесьмой и прочим.
– Давно не виделись, Патон, – усмехнулась она при виде вошедшего. – Полагаю, ты пришел с белым флагом?
Дядя Патон, подняв брови, недоверчиво воззрился на старуху:
– Вы уверены?
– Ну разумеется. Ведь твою даму сердца постигла печальная участь. Как я понимаю, она скончалась? Похоже, женщины около тебя не задерживаются: сначала мамочку потерял, теперь вот свою пассию. Тебе лучше сдаться и перейти на нашу сторону.
– Что? – прогремел дядя.
– Ты прекрасно слышал, что я сказала. И вон тот юный гаденыш, который прячется у тебя за спиной, тоже слышал.
Чарли крепко стиснул волшебную палочку. Пускать ее в ход или еще рано? Но на сей раз действовать ему не пришлось: мальчик уже увидел, куда именно направлен полыхающий гневом взгляд дяди Патона, и понял, что сейчас произойдет. Иоланда тоже поняла, но слишком поздно.
Крошечная красная лампочка мигнула и перегорела. На пергаментном лице старой карги отразился ужас, но оторвать руки от швейной машинки она уже не смогла.
Крак!
Швейную машинку охватило раскаленно-белое пламя, старуха пронзительно завизжала и подлетела в воздух, рассыпая белые и синие искры. Затем Иоланда будто треснула по шву и из нее в разные стороны взвился целый сонм разных тварей – пауков, жаб, мух, ехидн, крыс, рыб, диковинных чудищ. Миг-другой в воздухе маячила изящная фигурка Беллы, жалобно размахивая тонкими руками, но потом вместе с прочей нечистью исчезла и она.
– Что здесь происходит? – В комнату ворвалась тетка Венеция. Увидев обугленный стол и полыхающую белым машинку, она завопила: – Что ты натворил? Где моя тетушка?
– Ну а как по-твоему? – усмехнулся дядя Патон.
– Как ты мог? – Тетка Венеция попятилась. – Негодяй! Бездушный убийца! Как ты посмел поднять руку на тетеньку Иоланду?!
– Давно пора было, – лаконично ответил дядя Патон и брезгливо почистил рукав, точно стряхивая невидимую грязь.
Язычки белого пламени уже вовсю плясали на столе, жадно облизывая зеленую ткань и все, что им попадалось. Взрывались какие-то баночки и шкатулочки. По бархатным шторам танцевали искры. Комната наполнилась едким дымом.
– Пошли отсюда, Чарли, – сказал дядя Патон.
Кашляя и закрываясь от дыма, они выбежали на свежий воздух. Вскоре за ними выскочила и тетка Венеция, ругаясь на чем свет стоит.
Пожарная машина протиснулась в узкий Сквозняковый проезд с величайшим трудом, и к тому времени, когда она все-таки добралась до третьего «тринадцатого» дома, тот полыхал вовсю: огонь уже охватил оба этажа и подбирался к чердаку. Перед домом столпилась кучка зевак, которые, как водится, ахали, не сводя с пожара заинтересованных глаз, и обменивались замечаниями о сухом дереве и неисправной проводке. Пожар в старом доме никого особенно не удивил.
Сестры Юбим в полном составе – Юстасия, Лукреция, Венеция и Гризелда Бон – держались в стороне и мрачно наблюдали, как горит дом. На брата-бунтаря они даже не взглянули.
Пожарные уже почти погасили пламя, когда кто-то заметил, что в чердачном окне маячит какая-то фигура. Они тут же выдвинули лестницу и под аккомпанемент подбадривающих криков зевак сняли с чердака целого и невредимого…
… мистера Краплака!
Сестрицы Юбим, не моргнув глазом, объяснили, что молодой человек был приглашен к ним в дом в качестве консультанта, для разработки моделей одежды.
– Он, знаете ли, художник, – невозмутимо сообщила пожарным тетка Юстасия.
Мистера Краплака извлекли с чердака вовремя: едва он ступил на землю, как крыша горящего дома рухнула с оглушительным грохотом. Пламя взметнулось вновь, и некоторое время в дыму и огне был виден силуэт полыхающего рояля, который вскоре закувыркался вниз, причем клавиши и струны его дребезжали до последнего.
– Вспомнил, – странным голосом сказал мистер Краплак, глядя на останки рояля. – За стеной кто-то все время играл на фортепиано.
Но в развалинах сгоревшего дома никого больше не обнаружили – пожарные облазили все углы. Значит, кто бы ни был этот таинственный музыкант, он успел спастись.
– Интересное дело, – продолжал мистер Краплак, – самого пианиста я ни разу не видел, а вот музыку слышал. Он прекрасно играл.
В голову Чарли закралась мысль об отце. Уж не его ли держали в заточении тетки? На чердаке, наедине с роялем? А если так, то куда же он девался?
От размышлений его отвлек дядя Патон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81