За последний год в нем появилось какое-то непонятное ей спокойствие.
Словно, достигнув двадцати, он внезапно стал взрослым. Он и смотреться
стал мужчиной, а не юношей: среднего роста, крепко сложенный, со следами
тайной страсти на лице.
Тайная страсть - это хорошо. Он, несомненно, унаследовал ее
неутолимое честолюбие. Как раз перед тем, как они покинули город, его
поймали на воровстве. На первый раз отпустили. Тогда она не ругала его,
так как прекрасно понимала сына и его испепеляющую ненависть к миру,
который жестоко лишил их возможности сорить деньгами.
Но с этим, конечно, покончено. Эти три года он без жалоб и понуканий
трудился на ферме наравне с наемными рабочими. И однако, чтобы заполучить
Филлис, то старое отношение к жизни ему очень и очень пригодиться. Он
вспомнит прошлое и с его помощью завоюет всем им место под солнцем.
Она отметила, что Билл украдкой посматривает на сидящую с ними за
столом Филлис. Уже больше года женщина заметила эти взгляды, которые Билл
бросал на эту девушку. Кроме того, когда-то женщина сама просила его об
этом. Молодой человек должен бороться за девушку, которую любит! Просто
обязан! Всеми доступными средствами! Вопрос только в том, как ей матери,
объяснить своему сыну тот план, который она придумала. Вот взять, и прямо
так рассказать?...
После обеда, пока Филлис и Пирл мыли посуду, она тихонько прошла в
комнату Билла. И все получилось куда проще, чем она рассчитывала. Выслушав
ее, он долго лежал совершенно неподвижно, с каким-то странно
умиротворенным выражением на лице.
- Значит, идея в том, - наконец произнес он, - что сегодня вечером вы
с Пирл поедете в кино. Старик, конечно, будет спать, как бревно. И тогда
я, после того как Филлис тоже пойдет спать, проникну в ее комнату, и...
потом ей придется выйти за меня замуж.
Он сказал это так бездушно, что женщина отшатнулась, словно увидев в
зеркале свое отражение: бесконечно злую, все ломающую на своем пути тварь,
в которую она превратилась.
- И если я сделаю все это, - между тем продолжал Билл, - то мы сможем
и дальше оставаться на ферме. Я правильно тебя понял?
Она смогла только кивнуть. Голос ее не слушался. И сразу же, словно
боясь, что Билл передумает, она поспешно вышла из комнаты.
Постепенно тяжесть, оставшаяся от этого разговора, прошла. Но когда
около трех часов она зачем-то вышла на веранду, то сразу же натолкнулась
на сидящего там Вейнрайта. Заметив ее, старик поднял глаза:
- Какой ужас, - сказал он, - ваша сестра повесилась. Мне рассказали
об этом в гостинице. Взяла и повесилась. Страшное дело, страшное. Вы
совершенно правы, что не поддерживаете с ней никаких отношений.
И, словно забыв о ее существовании, он уставился в пространство.
То, что он сказал, сначала, показалось ей невероятным, а потом и
просто невозможным. В этот момент женщина поняла все: и слова старика, и
слабую улыбку, снова играющую на его губах.
"Значит, вот что он задумал", - холодно подумала она. - Этот старый
мерзавец хотел устроить так, чтобы Филлис не вышла за Билла. Пользуясь
своей репутацией предсказателя, он коварно рассказал ей, что Филлис и
Чарли Козенс... Все понятно! А теперь он пытается ее напугать. Повеситься,
надо же! Она улыбнулась. Хитро придумано, ничего не скажешь! Но она
хитрее.
От кино у нее осталось только странное впечатление нескончаемой
болтовни и ярких красок. Слишком много бессмысленных разговоров, слишком
много света. Глаза у нее болели, и когда наконец они вышли на улицу,
мягкий вечерний полумрак показался настоящим бальзамом.
- Пойдем поедим бананового мороженого, - кажется, это предложила она.
А возможно, она только согласилась, но как бы там ни было, вскоре они
уже сидели за маленьким столиком и с удовольствием ели мороженое. Но
думать она могла только об одном: "Если они с Биллом провернут это дельце,
то весь мир будет у них в кармане." Ничто, никогда не сможет повредить ей
больше, чем ошибка или неудача сегодня.
- Ма, послушай, ма, я хочу спать. Уже половина двенадцатого.
Голос дочери вывел женщину из задумчивости. Она посмотрела на часы: и
правда, половина двенадцатого.
- Боже мой! - воскликнула она с притворным изумлением. - Вот не
думала, что уже так поздно!
Светила луна, и лошади тоже не терпелось вернуться домой. Когда они
подъезжали к ферме, женщина обратила внимание, что во всем доме не горит
ни одно окно. Темной и безжизненной глыбой стоя он посреди серебрящихся в
лунном свете полей.
Оставив Пирл распрягать лошадь, она прошла внутрь, дрожа от
нетерпения. Одна из ламп в кухне все-таки горела, хоть и еле-еле. Женщина
включила лампу поярче, и прихватив ее с собой, начала подниматься на
второй этаж, где находились спальни. Она постоянно спотыкалась; проку от
лампы, похоже, не было никакого. Она поднялась наверх, подошла к комнате
Билла. Тихонечко постучала в дверь. Никакого ответа. Она заглянула внутрь.
Тусклый желтый свет лампы выхватил из темноты пустую кровать, и женщина
застыла, не зная, что ей делать дальше. Только шум шагов поднимающихся по
лестнице Пирл заставил ее выскочить из комнаты. Не обращая на мать
внимания, Пирл, зевая, прошла мимо и скрылась в своей спальне.
Зазвонил телефон, и толстяк прервал свой рассказ. Извиняясь, он
вытащил из кресла свое расплывшееся тело:
- Я сейчас вернусь, - пообещал он.
- Только один вопрос, - быстро сказал Кент. - Что с предсказанием
Вейнрайта о "повесившейся сестре".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14