А теперь вдруг – поразительно красивая девушка, одетая по последней парижской моде, с веером вместо винчестера.– Что особенного в том, что женщины принаряжаются для танцев, доктор Грэхем?Он почувствовал знакомый дурманящий запах лаванды.– Я говорю не о нарядах. Она мягко улыбнулась.– Но вы наверняка знаете, что каждая женщина играет несколько ролей, доктор.Томас предпочел неопределенно улыбнуться, вместо того чтобы говорить о своих знакомствах с женщинами, и сменил тему:– Доктор. Доктор Грэхем. Как формально. А почему вы не зовете меня Ти Джей?Роури эта мысль показалась абсурдной.– Я не могу вас так называть. Это было бы как обращение к моему отцу. – Она опустила голову и искоса взглянула на него, уперев сложенный веер в щеку. – У вас же есть имя?– Томас Джефферсон Грэхем к вашим услугам, мэм.– О нет! – воскликнула она, округлив глаза. Томас поднял руку.– Не говорите мне. Я догадаюсь сам. Вашего отца зовут Томас Джефферсон.Роури медленно кивнула, и они оба рассмеялись.– Похоже, у нас с вами из-за этого будут проблемы. Но вас, конечно, не всегда звали по инициалам? – спросила она.– Ну, когда я был моложе и мать хотела меня наказать, она называла меня Томас.– Томас. – На мгновение она замерла, как бы прислушиваясь, как звучит это имя. – Мне это нравится. Это имя подходит вам много лучше, чем Ти Джей. Могу я звать вас Томас?– Был бы очень рад, мэм.– Думаю, ваша мать скучает без вас, Томас.– Моя мать умерла, мэм. Как и отец, двенадцать лет назад.Она опустила глаза.– О, прошу прощения. Я знаю, как тяжело об этом вспоминать. Моя мать умерла год назад.– Очень жаль это слышать, мэм.Она как бы почувствовала исходящее от него тепло.– А где ваш дом, Томас?– В Виргинии. Когда я вернулся из армии, я отправился туда и стал практиковать в Уильямсбурге.– И что заставило вас покинуть Виргинию и отправиться на Запад? – Она снова двинулась вперед.– Строительство трансконтинентальной дороги грех упустить. Это одно из величайших событий в истории. Всего несколько лет назад страна была разделена, шла гражданская война; сейчас же Восточное побережье соединяется с Западным, и теперь страна будет единой, как никогда.Роури остановилась у дерева и прислонилась к нему.– Это действительно для вас так важно?– Для меня было гораздо легче съездить в Европу, чем на Западное побережье Америки. Железная дорога изменит все. – Он улыбнулся и добавил извиняющимся тоном: – Для вас, наверное, все это скучно?– Нисколько. Я никогда не смотрела на дорогу с такой точки зрения. Мой отец относится к ней совсем иначе.– Я это заметил. – Он помолчал. – Когда мне предложили участвовать в этом деле, я согласился. – Томас взял ее за руку. – Но я уже много рассказал про себя. Расскажите мне о Роури Коллахен. Что она хочет от жизни?Роури улыбнулась и снова пошла вперед.– Ну, особо много я об этом не думала. Мне всегда было хорошо здесь. Я очень люблю наше ранчо и не могу себе представить, что буду жить где-нибудь еще. – Она рассмеялась. – И в Европе я не была, не то что вы, Томас. Всю свою жизнь я прожила здесь, в штате Юта, кроме двух лет, когда мама отправила меня в Миссури, чтобы я окончила там школу. Я с большим нетерпением ждала возвращения в «Округ Си». – Они остановились у дуба. – Моя мама до замужества была учительницей, и она учила нас дома – и меня, и Кина.– Кина? – с удивлением переспросил Томас. Роури кивнула.– Мать Кина была нашей кухаркой. Мы выросли вместе в «Округе Си». – И она тихо добавила: – Я, наверное, выросла очень избалованной.– В самом деле? Я этого не заметил, – произнес он, улыбнувшись.– Это не моя вина, – быстро проговорила она. – Мне всегда давали то, что я хотела.Он взглянул на нее, и она почувствовала, как забилось ее сердце.– А что, к примеру, вы хотели, мэм? В ее глазах появилось удивление.– Мэм? Так формально? Скажите еще – мисс Коллахен, – упрекнула она его, уходя от ответа на вопрос. – А почему не Роури?– Роури. – В его устах это имя звучало как музыка. – А сколько вам лет, Роури?Ее сердце забилось сильнее от теплого взгляда его карих глаз, но она продолжала смело глядеть в них.– Мне двадцать один.– И вам до сих пор не приходила мысль выйти замуж?– Приходила, но вместе с мыслью, что это можно сделать лишь по любви. – Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. – А любви у меня никогда не было.В свете луны ее глаза поблескивали, как изумруды. Глубоко вздохнув, она спросила:– А как вы, Томас? Не могу поверить, что вы не были женаты. – И она задержала дыхание, со страхом ожидая ответа.– Нет, я не был женат, – медленно проговорил он. – Я тоже думаю, что это должно быть только по любви. – Он наклонился ближе.Она почувствовала, что его мужское обаяние захватывает ее целиком, как ветер былинку. Томас поднял руку, медленно провел пальцем по нежной коже ее щеки и остановил его у губ.– Вы так удивительно красивы, Роури, – произнес он тихо. Голос его глубоко проник в нее и заставил напрячься каждую клеточку. Она вдруг поняла, что неосознанно тянется к нему.Томас взял ее лицо в ладони.– Роури, Роури. – Это прозвучало как стон. – От вас зажигается кровь, Роури Коллахен.Было видно, каких сил ему стоит отпустить ее. Он отступил на шаг. – Доброй ночи, рыжее искушение. Глава 4 Палаточный городок переезжал по крайней мере раз в неделю. Время его нахождения на одном месте определялось тем, насколько успешно шла прокладка железной дороги.В его центре всегда стояли три громадных вагона, один из которых был спальным, а в двух других располагались контора, кухня и столовая.Эти три вагона как бы формировали узкую черную голову серебристой змеи железной дороги, медленно ползущей через весь континент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86