– Мария вздрогнула, когда он ухватил губами мочку ее уха. – Откровенно говоря, я устал от женщин, которые думают, что знают толк в любви. Они развязные и всегда пытаются тебя соблазнить. Как приятно повстречаться с полной противоположностью… С девушкой, которая хочет, чтобы ее соблазнили.
Мария все еще сжимала в руке цветок яблони. Сэм легонько провел ладонью по ее руке, и она, вздрогнув, выронила цветок. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств, но Сэм словно не замечал, что девушка до смерти напугана, полагал, что она просто притворяется, продолжает играть свою роль. Но зачем ей притворяться? Ведь Тэнкфул сказала, что одного поцелуя будет достаточно, чтобы он влюбился в нее. Тогда почему же он делает с ней такие… ужасные вещи? Неужели именно это должно было случиться? А может, Тэнкфул заранее знала, что с ней произойдет? Господи, помоги! Он приложил ее ладонь к губам, и Мария чувствовала его горячее дыхание. Марию охватила паника. Она боялась Беллами, но в то же время его прикосновения как-то странно возбуждали, и это еще больше ее пугало. С ней происходило что-то непонятное. Мария чувствовала: от него исходит опасность, таящаяся в его пронзительном взгляде, в насмешливой улыбке, в прикосновениях его рук… Тэнкфул была права. Сэм Беллами гораздо красивее, чем Джонатан. Джонатан?
Всего один поцелуй…
Это все, что ей следовало сделать, чтобы Беллами влюбился в нее.
Он склонился над ней, чтобы снова ее поцеловать, и Мария вновь затрепетала – на сей раз не только от страха, но и в предчувствии чего-то необыкновенного…
Ужасно смущаясь, Мария прикоснулась пальцами к его щеке – щека оказалась немного колючей. Затем провела ладонью по его подбородку, коснулась губ и, вновь ощутив его теплое дыхание, почувствовала головокружение. Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой, и по телу Марии пробежала дрожь. Сэм положил руку ей на спину, и она не стала сопротивляться, когда он привлек ее к себе.
Оттолкнувшись от ствола яблони, Мария шагнула к нему и, подняв голову, закрыла глаза. Она почувствовала его пальцы на своих щеках, почувствовала, как он убрал прядь волос с ее лица. Когда же губы их слились в поцелуе, она поняла, что нет ничего лучшего на свете.
Наконец он отстранился от нее. Глаза его горели торжеством.
– Вот какую песню, Мария, я хочу, чтобы ты мне спела, – проговорил он с хрипотцой в голосе.
И Сэм снова заключил ее в объятия. Он покрывал поцелуями ее шею, ее глаза, ее влажные пылающие щеки. Она же думала лишь о том, что должна освободиться, должна бежать. То, что с ней сейчас происходило, – это происки дьявола. Но Мария не могла убежать, не могла сопротивляться. Не могла – и не хотела. А он снова стал покрывать поцелуями ее шею. Затем, раздвинув кружева на лифе ее платья, принялся описывать языком круги вокруг ее отвердевших сосков. Ощущение было необыкновенное – кровь забурлила в ее жилах. И Мария запела; она пела, и казалось, это поет ее душа.
Когда же он стал расстегивать пуговицы на ее платье, она вся задрожала – ее переполняло какое-то странное желание. Наконец платье соскользнуло с хрупких плеч и упало к ногам Марии. За платьем последовали кружевная сорочка и нижняя юбка. Сэм, отступив на шаг, окинул взглядом стройную фигуру девушки. И она, стоя перед ним обнаженной, совершенно не стыдилась своей наготы. Мария понимала, что совершает греховный поступок, и все же не испытывала стыда. Сэм снова ее поцеловал, теперь уже более настойчиво. Затем расстегнул свою рубаху, тотчас же стащил ее с плеч и резким движением отшвырнул в сторону. Потом снял бриджи, ботинки и чулки – и предстал перед Марией во всей своей мужественной красоте. Глаза Марии расширились, она смотрела на него, ошеломленная. Но он шагнул к ней, впившись поцелуем в ее губы, и она забыла обо всем на свете.
Его рука скользнула ей за спину, и он осторожно уложил ее на траву. Над головой Марии раскачивались под ночным ветерком ветви цветущей яблони, и яблоневые же лепестки украшали мягкий травяной ковер вокруг нее. Сэм провел ладонью по ее тонкой талии, по бедрам и животу, по длинным стройным ногам. Затем он принялся покрывать ее тело поцелуями, и Мария тихонько застонала. Она уже не прислушивалась к голосу разума, она уже не испытывала ни страха, ни стыда; было лишь предчувствие чего-то нового, и было неведомое ей прежде блаженство, волнами разливавшееся по телу.
Сэм страстно целовал ее, и Марию бросало то в жар, то в холод. Наконец он раздвинул ей ноги, и она застонала, когда он вошел в нее. В следующее мгновение ее пронзила острая боль, и Мария закричала, затрепетала…
Он вошел в нее еще глубже и изверг свое семя. Мария снова закричала и тут же громко застонала. По всему ее телу разливался огонь, словно ее поджаривали на раскаленной сковородке.
И вдруг глаза Сэма широко раскрылись – он смотрел на Марию в изумлении. Затем, вполголоса выругавшись, перекатился на бок.
– Будь прокляты мои глаза! – воскликнул он. – Почему, черт возьми, ты не сказала, что ты девственница?
Губы Марии задрожали. Слезы заполнили ее глаза и ручейками, посеребренными лунным светом, заструились по щекам. Что произошло? Господи, что она наделала?
И тут она услышала его ласковый голос:
– Не плачь, принцесса. Не плачь, моя девочка. Пожалуйста, не плачь. Во всем виноват только я. – Он взял свой плащ и накинул на ее вздрагивающие плечи. – Это моя вина. Я негодяй… и знаю об этом. Я не хотел тебя обидеть. Просто принял тебя за другую…
Мария смотрела на него округлившимися глазами. Она вдруг поняла, что Тэнкфул ее предала. О Боже! Как она глупа! Но теперь она понимает, чего боялась ее тетя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92