Я часто вспоминаю, как он заплакал, впервые узнав о том, что стал королем: «Меня ничему не научили!»А его дед, Людовик XV, видя, что кончина не за горами, как-то заметил: «Я понимаю работу этой государственной машины, но не знаю, что с ней станет, когда я, уйду, и как Бэри будет выпутываться из этого положения». Бедный мой муж, добрый и неудачливый, за исключением тех редких моментов, когда он мог отбросить в сторону все свои сомнения.
Однако в то время я этого не понимала. Оскорбительные стишки. Ложь. Скандальные истории. Их всегда было много. Мне не приходило в голову поинтересоваться, кто стоял за этим, кто распространял их. Я не могла и подумать, что это могут быть мои собственные девери и невестки, принцы Конде, Конти, Орлеанский, которых я обидела.
Катастрофа неотвратимо надвигалась, но я не чувствовала этого.
Многие вещи делали меня счастливой. Моя любимая маленькая дочурка; Аксель де Ферзен, следовавший за мной как тень и всегда находившийся возле меня, а если его не было поблизости, я неизменно ощущала на себе его взгляды, которые он бросал на меня из соседней комнаты. Был король, благодарный мне, поскольку я родила ему дочь, всегда добрый и внимательный, особенно теперь. Был обожаемый Трианон, который постепенно утрачивал характер уютного любовного гнездышка, в котором Людовик XV принимал своих любовниц. Это был мой дом. Я перепланировала парк. У меня была библиотека, выкрашенная в белый цвет, украшенная занавесями из тафты светло-зеленого цвета. На полках стояли пьесы, поскольку я намеревалась устраивать в Трианоне театральные представления. Таковы были у меня планы. Я строила театр и уже намечала, кого следует пригласить в мою маленькую труппу. Я не задумывалась над тем, сколько это стоит, никогда не думала о деньгах и требовала, чтобы работы были закончены в рекордно короткие сроки.
— Не жалеть никаких расходов, мадам?
— Нет. Заканчивайте работы, и все. За год мои украшательства Малого Трианона обошлись казне более чем в триста пятьдесят тысяч ливров. А страна пребывала в состоянии войны, и население Парижа жаловалось на высокие цены за хлеб! Вероятно, я действительно утратила всякое чувство реальности.
Однако я была счастлива. Через два месяца после рождения дочки во мне проснулось сильное желание поехать на бал в оперный театр. Было Прощеное воскресенье, и я сказала Людовику, что мне очень хочется поехать туда на танцы. Он сказал, что из большой любви к жене он поедет вместе со мной.
— И ты поедешь в маске? — спросила я. Он ответил утвердительно, и мы поехали вместе. Никто не узнал нас, и мы смешались с танцующими. Однако я заметила, что ему было скучно.
— Пожалуйста, Луи, — попросила я, — давай поедем на следующий бал, который будет во вторник, на Масленой неделе. Сегодня было так весело.
Как это часто бывало, он согласился, но без особого желания; однако в понедельник отказался, сославшись на множество государственных дел. Я была настолько разочарована, что он сразу же предложил мне поехать с одной из фрейлин, но при этом позаботиться, чтобы меня не узнали. Я остановила свой выбор на принцессе Дэнин, весьма порядочной женщине, и договорилась, что мы подъедем к дому герцога де Куиньи в Париже, где пересядем в обычную карету, которую он подготовит для нас. Все было оговорено так быстро, что герцогу удалось подыскать лишь старую карету без каких-либо эмблем. В результате она сломалась прежде, чем мы достигли оперного театра. Наш лакей сказал, что он наймет фиакр, а пока принцесса и я должны пройти в лавку. Это было интересно, поскольку мне никогда не приходилось ездить в городских повозках, и я не смогла удержаться от того, чтобы не похвастаться этим перед своими друзьями. Как я была глупа! Это послужило идеальной основой для скандальной истории. Королева разъезжает по Парижу в фиакре. Она заезжала в дом герцога де Куиньи! Зачем? Могут ли быть какие-либо сомнения? История приобрела известность как «приключение с фиакром», причем передавалась в различных версиях.
Мое счастье зависело во все возрастающей степени от Акселя де Ферзена. Люди стали замечать, насколько мое настроение зависит от его присутствия. Я любила слушать его рассказы о сестрах Фабиане, Софии и Гедде, о доме в Швеции и о путешествиях в разные страны. Я была менее скрытной, чем он. Он понимал, что за нами наблюдают, и старательно оберегал мою репутацию, зная, что я окружена врагами и шпионами, но не говорил мне об этом, поскольку мы придерживались версии, что в наших отношениях нет ничего особенного. Он был просто путешествующим иностранцем при дворе и поэтому мои предупредительность и гостеприимство выглядели естественно.
Мы оба понимали, что наши отношения не могут перерасти во что-то большее, но и такими они были для нас очень дороги. Он не мог стать моим любовником. Мой долг заключался в том, чтобы рожать наследников престола Франции, и их отцом должен был быть король. Однако мы позволяли себе самые смелые, светлые, прекрасные мечты. Это напоминало любовь трубадура к знатной даме, которой он мог восхищаться только издалека.
Это отвечало моему расположению духа, и я не заглядывала в будущее. Я приглашала его на свои карточные вечера, а когда узнала, что он пришел на вечер, на котором я решила не присутствовать, то выразила ему в письме свое сожаление. Я слышала, что он является капитаном подразделения легких драгунов своего короля, и выразила пожелание увидеть его в форме. Буквально при следующей встрече со мной он появился в ней. Мне никогда не забыть его вид в той романтической одежде — голубой камзол поверх белой блузы и плотно облегающие кремовые замшевые бриджи, цилиндрический военный головной убор, украшенный двумя перьями, голубым и желтым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87