Люди до того любили сплетни, пищу для которых поставлял король, что прощали ему все остальное. После скучных лет пуританства им была необходима резкая перемена. А теперь им хотелось угомониться, взяв за образец поведения добрую, высоконравственную королеву.
Анна, лаская своих собачек, часто думала об этом.
– Я хочу быть хорошей правительницей, – твердила она себе. – И остаться в народной памяти Доброй Королевой Анной.
Нужно преодолеть свою вялость. И никому, никому не позволять навязывать себе то, что идет вразрез с ее желаниями. Да, она решила не оспаривать ничьи взгляды. Ссоры ей ненавистны. Они бессмысленны и отбирают много сил. Она – королева и будет поступать по-своему. Только бы все поняли это без лишних разговоров.
Подавать людям хороший пример, творить добро, добиваться величия Англии. Какая приятная тема для размышлений, пока собачки тычутся в нее носом, а она ест засахаренные фрукты, потягивает горячий шоколад или просто лежит и ловкие руки Эбигейл Хилл массируют ее опухшие ноги.
Георг пришел к ней более оживленным, чем обычно, и привел странную пару – очевидно, супругов, – выглядящую в Виндзорском замке так неуместно, что Анна поразилась.
Эбигейл прекратила игру на клавесине и обернулась к ним, Анна всецело сосредоточилась на муже и этих странных людях.
– Дорогая моя, – воскликнул Георг, – я должен представить тебе Джона Даддлстоуна из Бристоля и его жену. Помнишь, милая, что я говорил тебе о его доброте?
Анна, улыбнувшись ошеломленной паре, переспросила:
– Джона Даддлстоуна, мой дорогой? Из Бристоля?
– Ты помнишь, любимая. – Он повернулся к гостям. – Королева очень добра. Она помнит все, что я рассказываю… и очень любит тех, кто выказал мне доброту.
Анна хотела, чтобы Георг высказался более определенно, однако продолжала улыбаться, ничем не выдавая, что понятия не имеет, кто эти люди.
Эбигейл, наблюдая за королевой, поняла, что считать ее дурой – большая ошибка. Из-за физической немощи она выглядит ленивой и сговорчивой, но это впечатление обманчиво. Анна похожа на многих тихих добродушных людей; часто делает уступки, но, если решит настоять на своем, ее не переупрямишь. К тому же, она твердо решила быть достойной своего положения. Ее обращение с этими незнакомыми людьми может служить уроком хороших манер и дипломатии. Она не хотела, чтобы ее беспокоили, не испытывает интереса к этим Даддлстоунам, не может даже вспомнить, что слышала о них, и однако ничем не выдает этого.
Георг продолжал:
– Я был в Бристоле на бирже, и никто не приглашал меня пообедать. Мастер Джон Даддлстоун подошел ко мне и спросил: «Вы муж королевы Анны?» Я ответил, любимая, что имею честь и счастье быть твоим мужем. Тогда этот человек сказал: «Я бристольский корсажник. Вас никто не приглашает на обед, так как считает очень важным джентльменом, поскольку вы муж королевы. Но какой позор падет на наш город, если супругу королевы придется есть на постоялом дворе, так как перед ним не открылась ни одна дверь ни одного дома». И он, любимая, пригласил меня к себе.
Георг сиял. Анне всегда приятно было видеть его довольным.
Она обратила взгляд на Джона Даддлстоуна.
– Раз человек выказал любезность моему мужу, значит, он мой друг.
Принц шепнул:
– Встаньте на колени перед ее величеством.
Даддлстоун неуклюже повиновался, и Анна протянула ему руку.
Затем вышла вперед его супруга и неловко сделала реверанс.
Георг засмеялся от удовольствия.
– Он позвал жену и сказал: «Женушка, к нам пришел пообедать муж королевы, поэтому надень чистый передник и спустись поприветствовать гостя». Она спустилась в чистом переднике…
– В синем, ваше величество, – сказала мистрис Даддлстоун.
Анна улыбнулась, словно цвет передника представлял для нее большой интерес.
– И обед был превосходен, – с удовольствием вспомнил принц.
– Его высочество очень разборчив в еде, – сказала Анна, и Эбигейл вновь удивилась тому, как хорошо она играет свою роль в подобной сцене.
– Я был так доволен, – продолжал Георг, – что сказал – когда он будет в Виндзоре, то пусть непременно зайдет ко мне пообедать.
– Мы приехали купить китового уса, ваше величество, – сказал Анне Джон Даддлстоун.
– Вы изготовляете…
– В настоящее время корсеты, ваше величество. Перешли с корсажей на них. Изменилась мода.
– И вот, они пришли отобедать со мной, – сказал сияющий принц.
– Значит, – сказала Анна, – они должны отобедать и со мной. Хилл! А, ты здесь. Отдаю мистера и мистрис Даддлстоун под твое попечение. Объясни им, что потребуется, позаботься, чтобы они это получили.
– Слушаюсь, ваше величество, – ответила Эбигейл и увела эту супружескую пару.
Слуги королевы обсуждали случившееся.
Пажи Секстон, Смит и Керк, прерывая игру в карты, вставляли свои замечания.
Уильям Лавгроув, придворный казначей, сказал миссис Эбрехел, прачке:
– Будь при дворе герцогиня, она бы не допустила ничего подобного.
– Слыханное ли дело, чтобы какой-то ремесленник обедал с ее величеством? – вопросила миссис Рейвенсфорд, белошвейка.
– Повторяю, – сказал Лавгроув, – герцогиня ни за что не допустила бы этого.
– Надарила ей платьев, представьте себе… со своего плеча!
– Из красного бархата. Потому что принц, когда обедал у них, был одет в красный бархат.
– Присвоила этому корсажнику дворянское звание! Теперь он вернется в Бристоль сэром Джоном Даддлстоуном… И только потому, что он угостил обедом ее мужа! Слыханное ли дело?
– Думаете, это и все? Леди Даддлстоун королева еще подарила свои золотые часы!
Когда миссис Эбрехел сказала, что леди Даддлстоун будет ходить на рынок в своем переднике и с золотыми часами королевы, раздался громкий смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130