ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Радий Радутный: «Когда смеется дьявол»

Радий Радутный
Когда смеется дьявол



Радий Радутный. Когда смеется дьявол
И снова настало утро, и снова яркий солнечный свет разогнал предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.И боль.Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая с неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце, душащая, ослепляющая, всепожирающая боль!Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.— Доброе утро! — запищал будильник. — Сегодня двадцать восьмое марта две тысячи…— Заткнись!Обиженно пискнув, автомат умолк, затем, подумав, выключил свет и раздвинул жалюзи.За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем таяли клубы пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала горло серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла, и остались только спокойствие и умиротворение, и человек улыбнулся, а затем все вернулось.Почтительно склонив голову, молоденькая, глупенькая, откровенно влюбленная секретарша пожелала доброго утра, напомнила о предстоящей встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач, просил соединить, но так как время было позднее (или, скорее, раннее), то…Она все еще приходила в себя от молниеносного увольнения, когда легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в лучах восходящего солнца.Меньше получаса длился полет, и за это время более сотни раз боль успела одержать победу над надеждой, и надежда не меньше тысячи раз уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали и воплощались, словно армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием — Душа, и отблески битв вспыхивали и гасли в зрачках человека, но, как обычно, каменным было его лицо, и как обычно, вежливо и почтительно приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый кевлар охранники, строгие серопиджачные администраторы и ученые в традиционно-белых (с серым оттенком) халатах, и не менее вежливо здоровался и улыбался Хозяин, перебрасывался парой шуток с близкими знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и лаборанток, внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал в глазок оптического идентификатора, проходил через датчики металла, взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического опьянения, радиоактивности — и все это время боль была рядом, она разрушала мозг и наслаждалась, не убивая его совсем, понимая, что не сможет и секунды прожить без носителя.И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом — цветом спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть заметным оттенком сексуальности, но любой электронщик, разобрав прибор, увидел бы вместо привычных датчиков настроения крохотную микросхему-фальшивку, но только Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил, был мертв уже полтора десятка лет — с момента введения закона об иннастрах, с момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый из которых едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой — цветом боли и гнева, и один из разработчиков сделал маленькую модификацию — единственную в мире. Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.— Привет! — сказал Хозяин.— Привет! — сказал Ковач. — Садись, я сейчас.Оба были примерно одного возраста, один гладко выбритый, в строгом костюме, и другой, взъерошенный бородач в прожженном халате, они представляли собой странную пару, но были близки, и Ковач был одним из немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался предательства… почти… и электронные клопы с острым взглядом и чуткими микрофонами притаились в лаборатории просто так, — на всякий случай, — мало ли что…— Можешь меня поздравить, — бормотал тем временем Ковач из недр странного аппарата, ощетинившегося остриями антенн, затянутого в обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего самолет — если можно представить реактивный самолет с корпусом батискафа; или танк с короткими крыльями и килями; или ракету, слепую, могучую и беспощадную в своей ярости, — но с прозрачной жемчужиной явно авиационного фонаря и открытыми створками кабины; или… в общем, было в этой машине что-то хищное, боевое, яростное и непокорное, и неясно было, куда она сможет… взлететь? уплыть? уехать? — из глухого подземного ангара, но не было ни малейшего сомнения в том, что это машина — солдат, машина-убийца, и Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот не должен быть убит, уничтожен полностью, а, напротив, должен быть взят живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему — Время.— Можешь меня поздравить, — бормотал Ковач из-под какого-то блока.— Синхронизация возможна, и точность достигла — сколько бы ты думал?..— двух-трех миллисекунд, этого хватит даже для вмешательства, остается вопрос энергозатрат — ну, ты в курсе — чем более масштабные последствия имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во вчерашнем дне — около сотни МэВ, а в палеолите — где-то около миллиона, но не МэВ, а ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя мысль насчет управления с помощью синхронизации воспоминаний — гениальна…Хозяин хмыкнул — машина на четверть состояла из его «гениальных» идей — точно так же, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску «Высший разум» — кстати, интересно, что будет, если ему скормить какую-нибудь гениальную идею?
1 2 3 4 5 6 7

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики