– Подобная широко известному историкам дарственному акту Константина…
– Что это еще за дарственный акт? – недовольно пробурчал Дэрти.
– Будто бы подписанный византийским императором Константином Великим документ, согласно которому Рим на вечные времена передавался во владение продолжателям дела апостола Петра, – скороговоркой сказал Хуго Александер, очевидно сбитая, что представил исчерпывающую информацию.
– Может быть, вы вернетесь все-таки к этим письмам, – грубо заметил Дэрти. – А то мы никак не кончим…
– Слушаюсь. Итак, я в свою очередь пытался узнать истинную ценность этих писем…
– До сих пор это вам не удавалось, – напомнил я.
– Совершенно правильно. Но в прошлом году, когда я в связи со своими делами поехал в столицу, один знакомый посоветовал сдать документы на повторную экспертизу. Дело в том, что в последние годы некий профессор Петерсен завоевал огромный авторитет, изучая найденные в пещерах Мертвого моря рукописи эссенской секты. Профессор заинтересовался и согласился взять письма на анализ…
– Вы говорите, это было в прошлом году, – удивился я. – Что же вы мне в прошлый раз не рассказали об этом?
– Дело в том, что, когда я, спустя неделю, приехал за ответом, профессор находился в экспедиции. Насколько я понял, он намеревался перерыть библиотеки всех находящихся на Синайском полуострове монастырей в поисках праевангелии… А сегодня я открываю последний номер «Месячного обзора», почтальон принес мне журнал еще вчера, но до сих пор не было времени заглянуть в него… Открываю и почти теряю сознание! – прерывисто дыша, Хуго Александер упал в кресло.
Приведшую его в такое возбуждение статью профессора Петерсена я прочел чуть позже.
Профессор выражал убеждение, что апокрифические письма следует датировать IV веком. Их истинным автором, но мнению профессора, был, очевидно, живший в Египте приверженец епископа Ариана. Арианцы в те времена ревностно оспаривали господствующую религиозную ориентацию римских епископов.
В пользу своего заключения профессор приводил в основном два аргумента. Во-первых, лжеписьма Христа содержали некоторые постулаты, придававшие учению арианцев якобы ортодоксальный характер.
Второй аргумент – даже легкомысленному, небрежному фальсификатору XVIII столетия не пришло бы в голову использовать для фальшивки папирус. Тогда уже было хорошо известно, что в легендарные времена Иисуса Христа в Иудее пользовались пергаментом. В противоположность Египту, где куда большая потребность в писчем материале удовлетворялась за счет дешевого сырья – волокон нильского тростника. По этой причине в Египте папирус использовали вплоть до VII века.
– Прочитав статью, я немедленно позвонил профессору Петерсену, – рассказал дальше Хуго Александер. – И знаете, что мне сказал профессор? Точную сумму можно будет определить лишь после тщательного дополнительного анализа. Но он знает коллекционера, который уже сейчас, не дождавшись окончательных результатов, готов выложить на стол 100 тысяч!
– Поздравляю! – любезно сказал я, пытаясь скрыть зевоту. Я взглянул на часы и с некоторым удивлением сообразил, что еще не так уж поздно. Все-таки на меня навалилась такая усталость, что, не будь гостя, я тут же рухнул бы в постель.
– Сто тысяч? – Оливер Дэрти прищелкнул языком, как будто вкушая специфические кулинарные достоинства этой суммы.
– Ну, может быть, не все сто тысяч, но пятьдесят тысяч наверняка, – Хуго Александер немного смутился.
– Разве это деньги? – Дэрти сказал это таким тоном, будто сплюнул на пол. – Вот я, благодаря Альберту Герштейну, действительно заработаю такую кучу, что смогу при желании купить всю вашу Александрию со всеми потрохами!
– Благодаря Альберту Герштейну? – Хуго Александер казался весьма удивленным. – Мне ведь рассказывали, будто он… Кстати, кому-нибудь из вас известно, какая связь между ограблением банка и пропавшим автобусом?
– Что за автобус? – не понял Дэрти.
– Автобус, которым пользовалась ваша съемочная группа, господин Дэрти! Тот самый, на котором статисты и исполнители мелких ролей возвращались из банка на консервный завод после съемок.
– Вы хотели сказать – после грабежа, – поправил я. – По дороге кончилось горючее, автобус бросили, если не ошибаюсь, неподалеку отсюда.
– Знаю, я сам видел автобус, – сказал Хуго Александер. – Это было вчера. Сегодня его уже там нет.
– Почему же вам кажется, что это обстоятельство как-то связано с ограблением? – настойчиво спросил Дэрти.
– Это ведь ясно, – Хуго Александер отвечал как будто невпопад: – Вы же знаете, что Александр Луис работает в «Александрийском герольде» уголовным репортером.
– Ну, и что из того?
– Персонал гостиницы рассказывал мне, что сегодня, пока меня не было, он тут околачивался. Расспрашивал про автобус владельца бензоколонки и моих сотрудников.
– Ко мне, между прочим, тоже заходил, – угрюмо проворчал Дэрти.
– К вам он тоже приставал с расспросами про автобус? – осведомился Хуго Александер.
– Ничего подобного! Он все лез в душу относительно самого ограбления! – зло прошипел Дэрти. – Хоть снаружи и отшлифован как фальшивый бриллиант, а глуп, как маринованная селедка! Надеялся выудить нечто такое, что потом могло бы пригодиться в качестве петли. Просто комедия! Этот тип, должно быть, думает, что я устрица: достаточно сунуть между створками ножик, и – готово, кидай только в рот!
– И что же ты ему сказал? – спросил я, стараясь не выдать любопытства.
– Ничего! Да и что я мог сказать? Слава богу, я ничего не знаю. Но даже если бы знал, неужели я бы ему доверил свои секреты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95