Я уже почти решила не приезжать сюда…
– Неожиданность – это всегда веселее, – ответил Хэп, уже избавившись от акцепта.
– Веселее? Я уже оцепенела от ужаса при мысли о том, что сейчас какой-нибудь агент секретных служб стукнет меня по голове, закатает в ковер и вывезет из страны.
– Ах да, ты беспокоишься из-за этих противных чехов. Ну что ж, зато я обещаю тебе, девочка моя, что чеки, которые ты получишь от меня, будут совсем не плохими.
– Какие чеки?
– А разве я не говорил тебе, что как только у меня появятся средства, я найму тебя, чтобы ты сделала для меня дворец? Ну, так вот он! Моя суперхибара, моя берлога!
И Хэп широко развел руками.
– Это?..
И голос Лари замер.
– Конечно, сейчас это похоже на крысоловку… Но нет ничего такого, что деньги не могли бы исправить. Обойди все вокруг! Ты увидишь, что я имею в виду.
В этом огромном пустом помещении было мало такого, чего она не могла бы увидеть, стоя на одном месте, но, стремясь угодить Хэпу, Лари обошла его по периметру, Хэп тем временем подробно рассказывал ей о том, что случилось с ним за два месяца его отсутствия. Он отправился в Калифорнию, потому что один молодой кинорежиссер-хиппи, который видел его в кабаре во время поездки в Нью-Йорк, предложил ему две тысячи долларов за выступление на одной частной вечеринке в Беверли-Хиллз. Хэп сказал, что он никогда не имел такого успеха, как в тот вечер. Люди так смеялись, что даже умоляли его остановиться на минутку, чтобы они могли перевести дыхание. На следующий день ему позвонил агент, присутствовавший на вечернике, и предложил работу в Лас-Вегасе за десять тысяч долларов в неделю. Неделю спустя он уже выступал в отеле в Вегасе, а через две недели его гонорар удвоили.
– Когда я уезжал сюда, мой новый агент вел переговоры по поводу заключения контракта на двадцать пять тысяч долларов в неделю на три месяца в году, – заключил он.
Потом прибавил с горделивым видом:
– Крошка, ты смотришь на человека, который кое-что значит!
– Потрясающе, Хэп! Ты этого заслуживаешь!
– Это только начало. Поговаривают уже о том, чтобы показать меня по телевидению, если я внесу кое-какие изменения в свое выступление.
Лари думала, как бы подипломатичнее сказать Хэпу, что ветхое здание бывшей фабрики не годится для жилья.
– Хэп, если тебе предстоит работать в основном на западном побережье, значит, именно там…
Он перебил ее.
– Я не смогу жить в другом месте. Разве ты не понимаешь? Я – городской парень. Если я не останусь там, где мои корни, я потеряю связь с той средой, которая дает материал для моих выступлений и делает их такими смешными. Что же касается этого места… – Он пристально осмотрел помещение. – Тут больше пятисот квадратных метров. А где еще в этом городе чернокожий может найти роскошную квартиру, в которую ему позволят въехать? Здесь это будет стоить мне всего полторы тысячи в месяц. Так что, если дорога на вершину окажется ухабистой и спрос на меня иссякнет, я, по крайней мере, могу приехать сюда и обосноваться здесь. Вот почему так много людей в поисках дешевого жилья перебираются в этот район. Говорю тебе, Лари, это замечательное место. Когда-нибудь оно даже станет шикарным.
Хэп рассмеялся, так что Лари трудно было бы определить, шутит ли он или говорит серьезно.
Она повернулась, чтобы еще раз пристально оглядеть заброшенную фабрику, стараясь увидеть ее глазами Хэпа – огромное и в то же время доступное по цене помещение, находящееся прямо в центре промышленного района, где Хэп чувствовал себя как рыба в воде.
И тут с ее глаз словно спала пелена. Все представления Лари о домашнем комфорте и роскоши, сформировавшиеся под влиянием тех лет, которые она провела ребенком в замке, а потом в ньюпортском особняке, внезапно перевернулись. Дом здесь? А почему бы нет? Как только эти огромные окна станут чистыми, сюда устремятся потоки света. Можно перегородить помещение. На ее взгляд, высота потолка здесь была четыре-пять метров – вполне достаточно, чтобы соорудить дополнительный этаж.
Они заключили соглашение. Лари будет руководить капитальным ремонтом, наймет архитектора и подрядчика, а затем займется оформлением интерьера. Ее гонорар составит тысячу долларов в неделю плюс небольшая сумма за счет разницы цен при покупке мебели, тканей и других материалов. Хэп не стал определять крайний срок, но сказал ей, что ему не терпится поскорее выехать из Гарлема, где он жил много лет и где в последнее время стало еще больше насилия и бурно идет торговля наркотиками.
– Там стало так плохо, что я даже не могу найти, над чем можно было бы посмеяться, – пошутил он.
Он дал Лари ключи и выписал чек на пять тысяч долларов – ее начальный гонорар и предварительный гонорар архитектору.
В тот вечер она отправилась в клуб и сообщила Сиду Перлману, что бросает работу. Ему было приятно услышать это. Он сказал, что радуется успеху своих служащих. Однако, как и все остальные, Сид не был уверен, что Лари выбрала самый разумный Путь к славе и деньгам, – в особенности после того, как услышал, кто стал ее первым клиентом.
– Хэп? У комедиантов не может быть своего дома. Если они зарабатывают достаточно, то, как правило, живут в гостиничных номерах.
– Хэп не просто комедиант! – бросилась Лари на его защиту. – Он – философ!
– О Боже, надеюсь, что нет. Они там, в Вегасе, не слишком много платят философам.
Вместе с зарплатой он выдал Лари небольшую премию и сказал, что зарезервирует для нее место в первом ряду на премьеру Доми, которая должна была состояться через неделю.
Лари провела первые несколько дней в чердачном помещении Хэпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191