– Ах, Милош! Все уже кончилось! Открой же глаза, взгляни на меня! – прошептала она.
– Нет, не сейчас! Я не смогу перенести того, что увидел во время нашей встречи! Твою жалость, потерю веры в меня, в нас! Все эти годы, как бы они ни старались сломить меня, единственное, что поддерживало во мне жизнь, что закаляло мою душу, – это грезы о послевоенной жизни. В этих мечтах ты давала мне все, в чем я нуждался…
– Так оно и будет, Милош! – пылко прервала его Кат.
– Ты восстанавливала то, что я потерял…
– Я сделаю, сделаю это!
– А если что-то было утеряно навсегда, это не имело никакого значения – все равно я оставался твоим единственным мужчиной, которого ты могла любить..
– Ты и есть мой единственный! – умоляла она его поверить ей.
Наконец его глаза открылись. Они пылали таким огнем, что пелена слез, застилавшая их, была похожа на расплавленное серебро.
– Тогда посмотри на меня так, как смотрела когда-то! Посмотри на меня, как на мужчину, который прошел через муки ада, чтобы сдержать слово, данное тебе, чтобы остаться в живых и вернуться!
Милош схватил ее за руки.
– Верь в меня, Кат… потому что это мой единственный шанс!
Она кивнула и снова обняла его. Прижав голову к его груди, Кат прошептала:
– Я верю в тебя!
Катарина не понимала, почему он говорил так, словно его жизни по-прежнему что-то угрожало. Ведь теперь он был дома, в безопасности. Но она не стала просить у мужа объяснений. Верить в него – значит дать ему право самому выбрать время для рассказов о своих мытарствах.
В первые недели Милош много спал и ел. Просыпаясь, он молчаливо ходил по огромному дому, то и дело останавливаясь, чтобы передвинуть мебель. То садился в одной из гостиных и смотрел в окно, будто ждал, что в природе тоже исчезнут последние следы былых потрясений.
Вначале Кат думала, что Милош истосковался по ее любви. Но он не хотел ее и никогда не проявлял признаков страсти.
Встревоженная угрюмой апатией сына, Ирина отвела Кат в сторону.
– Милошу нужно сходить к доктору, – сказала она.
– Он должен решить это сам, – ответила Кат.
– Он рассказывал тебе о том, что случилось?
Кат покачала головой.
– Он непременно расскажет, когда отойдет душой.
Неделю спустя Кат отправилась с ним на прогулку к реке. И вот тогда Милош заговорил о своих испытаниях. В последующие дни история дополнялась новыми подробностями.
Он действительно принадлежал к ударной группе чешского Сопротивления. Они совершили убийство Гейдриха, получив помощь и финансовую поддержку от британской разведки. Заговорщики знали, что для нацистов это будет тяжелым ударом, но никогда не предполагали, каким кровавым станет возмездие. Когда немцы уничтожили селение Лидице, все члены группы страдали от невыносимого бремени вины.
– Мы ведь знали, что имеем дело с чудовищами. Мы должны были догадаться, как они ответят на террор! В этом была наша ошибка… – с горечью сказал Милош.
В течение нескольких недель после убийства Милош оставался в убежище в доме друзей Петра Гроффа в Брно. Но где-то в цепи доверенных лиц оказалось слабое звено, и однажды ночью в дом нагрянули гестаповцы. За то, что хозяева прятали Милоша, супругов и их двоих детей вывели на задний двор и расстреляли. Милоша отвезли в гестапо в Брно, где подвергли пыткам, пытаясь заставить его выдать имена всех, кто участвовал в заговоре против Гейдриха. Ему переломали руки, раздробили лодыжки, прижимали к спине раскаленный добела утюг, как при клеймении животных. И все же Милош не сдавался. Нацистам не удалось сломить его даже после контузии, наступившей после очередного избиения, результатом которой была потеря памяти. Немцы все еще надеялись получить информацию и поместили его в лазарет, чтобы определить, не была ли его амнезия притворной.
Милош стал инвалидом и мало что помнил о самом себе, но он по-прежнему был предан своим идеям. Ему удалось бежать и выдать себя за сельскохозяйственного рабочего в восточной части страны, поблизости от границы с Россией. Он пробыл там шестнадцать месяцев. Постепенно проходили последствия травмы мозга.
Милош вспомнил пароль, имена соратников по борьбе, установил контакт с другими участниками движения Сопротивления. Ему дали приличную одежду, фальшивое удостоверение личности. Он сел на поезд, направлявшийся в Прагу. На полпути Милоша задержали немецкие солдаты – то ли потому, что в документах была ошибка, то ли потому, что его предали – этого он так и не узнал. Его затолкали в вагон для перевозки скота, битком набитый польскими евреями, которых отправляли в лагерь смерти в Треблинку.
Там он и дождался окончания войны, постоянно находясь на краю рядом со смертью. Потом пришли русские.
– С какой радостью мы приветствовали Иванов, – вспоминал Милош. – Мы кричали бы от радости, если бы было достаточно сил.
Русские не стали освобождать пленников. Начался процесс строгой проверки. Каждого человека допрашивали под предлогом того, чтобы получить информацию, необходимую для репатриации. Вскоре стало ясно, что эти досье подготавливались по другой причине: политических активистов, участников Сопротивления и других смутьянов отделили от остального населения лагеря. Когда русские наконец начали сажать освобожденных пленных в поезда, не все из них поехали на запад. «Смутьяны» отправились в противоположном направлении – в Россию. Милош признался Кат, что именно там ему пришлось провести последние десять месяцев. Его насильно удерживали в русском лагере.
– Но почему? – спросила Кат. – Ведь вы боролись против немцев – врагов русских! Они должны были считать вас героями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191