Первое, что бросилось ей в глаза - детские личики,
серьезные и забавные, смеющиеся и сердитые, настороженные и доверчивые...
Все они были очерчены скупыми и точными линиями углем на белой глади стен.
Эрлис переводила широко раскрытые глаза с одного рисунка на другой.
- Ратас, - прошептала она удивленно, - ведь это же те дети, которых
вы забирали из Грестора, я помню их... Но кто же... - внезапно пришла
догадка: - Неужели ты?
Ратас улыбнулся, и она поняла, что не ошиблась.
- Тебе понравилось?
- Еще бы! Как только тебе удалось так...
Но он не дал ей договорить.
- Погляди-ка теперь туда, Эрлис.
В промежутке между окнами девушка увидела большое цветное
изображение. Она подступила ближе, чтобы рассмотреть его, и тихонько
охнула.
На фоне тревожно-серого грозового неба стояла женщина в голубом
одеяньи. Все тело ее напряглось, сопротивляясь бешеному ветру,
развевавшему длинные светлые волосы. В зеленых прозрачных глазах застыли
несказанная печаль и щемящая нежность, отчаянное упрямство и детская
беззащитность... Где взяла она силы выдержать удар огня, упавшего с неба,
к которому обращено было ее прекрасное лицо? Пылающий зигзаг молнии,
повторяя очертания шрама, пересекал правую щеку, и нижним концом упирался
в сердце.
Эрлис робко протянула руку, пальцы ее коснулись стены, и на них
остался слабый отпечаток краски. Она растерянно отдернула руку и
оглянулась на Ратаса.
- Что это?..
- Разве не узнаешь?
- Нет, нет, - девушка замотала головой. - Быть не может... Да я... У
меня и платья такого отродясь не бывало...
Понимала, что произносит какие-то глупые, ненужные слова, но ничего
не могла с собой поделать: она впервые увидела себя со стороны и
растерялась от наплыва противоречивых чувств. Неужто и впрямь она так
хороша? И только подумала об этом, как острая боль обожгла щеку, хотя
никто не трогал рубца. Молния на рисунке пересекала лицо, не искажая его.
А вот настоящий шрам... И рука ее невольно потянулась закрыть щеку.
- Ты уже здесь, Эрлис? - раздался с порога голос Крейона. - Ты
видела? Я в живописи немного разбираюсь, но это совсем не похоже на все,
что мне раньше встречалось. Кто бы мог подумать, что Ратас... и так
быстро... Это настоящее чудо!
- То, что на стене, еще не чудо, - возразил ему Ратас. - Ты к Эрлис
приглядись повнимательней, Крейон. Найдется ли на свете такая гроза, что
заставила бы ее отступить, и молния такая, что опалила бы ей душу? Вот где
настоящее, живое чудо!
При последних его словах Эрлис вспыхнула - и бросилась прочь из дома,
туда, в скалы, где знала каждую щель и где хотела сейчас спрятаться от
всего света.
Отчего ж она плакала? Ратас не сказал ничего такого, что могло бы ее
задеть, напротив, так красиво о ней никто еще не говорил... даже тетушка
Йела... Что же она не обрадовалась, а сникла, что ж ей убежать
захотелось?..
- Вот ты куда спряталась, - Ратас стоял за ее спиной. - Я знал, где
тебя искать. Эрлис торопливо утерла слезы. Второй раз за этот день она
почувствовала острую, пронзительную боль в щеке, как будто ее снова
кромсал кинжал. Девушка изо всех сил притиснулась лицом к камню, словно
хотела уничтожить, стереть рубец...
- Знал, где искать... - повторила она глухо и вдруг встрепенулась,
заговорила горячо, быстро, глотая слова: - Ты же все знаешь и все умеешь!
Помоги мне! Что со мною случилось? Я так больше не могу...
Ратас положил плащ на выступ утеса и сел. С замирающим сердцем она
ждала, что же он ответит.
- Ничего страшного не произошло, поверь мне, Эрлис. Просто ты
становишься взрослой. Ты словно рождаешься вновь, а это всегда мучительно.
Нет у тебя ни матери, ни сестры, ни даже подруги - они лучше меня все тебе
объяснили бы, утешили, дали совет... Я же привык больше к мечу, а не к
таким разговорам. Единственное, что я мог сделать для тебя, - эта картина.
Я назвал ее "Меченая молнией". Мне давно уже хотелось, чтобы ты увидела
себя глазами других, чтобы ты знала цену себе, Эрлис. Мышатник, из-под
обломков которого тебя когда-то вытащили, успел наложить на тебя свой
отпечаток. Он не сумел приглушить ни твоего ума, ни твоих чувств, но
почему ты так боишься поверить в собственные силы? Как будто разбежишься
для прыжка - и вдруг остановишься в испуге. Тот крохотный серый мышонок,
что прячется в тебе, время от времени поднимает голову и начинает
нашептывать, будто ты не способна ни на что большое и прекрасное. Не верь
мышонку, Эрлис! Когда он снова подаст голос, взгляни на "Меченую молнией".
Там ты - настоящая, запомни.
- Но я хотела бы увидеть себя не только на рисунке. Последний раз я
смотрелась в зеркало в Гресторе...
Ратас молча протянул ей маленькое зеркальце - он предусмотрел и это.
Эрлис долго, с каким-то горьким удивлением рассматривала свое отраженье,
то поднося руку со стеклышком к самым глазам, то отодвигая ее подальше.
- Хватит! - не выдержал наконец Ратас. - Это просто-напросто стекло,
в нем ты всего не увидишь.
Эрлис вздохнула и возвратила ему зеркальце.
- Еще в тот день, когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что не
одна лишь преданность Крейону повела тебя за ним и толкнула на кинжал
Турса, - Ратас положил руку ей на плечо. - Да, в Гресторе сейчас время
ненависти, девочка. Но ненавистью мы никогда не изменим мир. Чтобы
творить, нужна любовь. Я всем сердцем хочу, чтобы вы были счастливы - ты и
Крейон. Может, моя картина поможет вам лучше понять друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23