Какой авескиец низшей касты осмелится поднять на нее руку? Невозможно представить! Изумление было последним, что она унесла с собой в пустоту.
Мир возвращался постепенно: ощущение твердой поверхности и теплого воздуха, боль. В мыслях полная неразбериха. Первым из чувств вернулся страх.Джатонди открыла глаза. Голова болела, в горле жгло. Щека прижималась к какой-то твердой поверхности, не теплой и не холодной. Шпильки где-то потерялись, и волосы разметались вокруг длинными иссиня-черными прядями. Окружающую ее обстановку удалось разглядеть не сразу. С глазами что-то было не так: видно, она их повредила. Взметнулся страх, но быстро отступил, когда она разглядела над собой свисающий на цепочках зеленоватый шар. В нем шевелились светящиеся, мерцающие точки.Хидри, вот откуда этот неверный свет. Этот вид освещения почти забыт после прихода вонарцев с их современными керосиновыми лампами и поразительными газовыми фонарями. Здесь, однако, еще сохранились старинные обычаи.Только вот где это — здесь?Никогда в жизни не бывала Джатонди в таких комнатах: стены, пол, потолок — все из странного переливчатого вещества. Стекло? Фарфор? Камень? Словно застывшая вода темного моря, отражающая в неподвижной глади мерцающие зеленые звезды. Она видела в этих крошечных волнах и собственное отражение. Мириады крошечных отражений, каждое чуть искажено, так что представление о реальности быстро терялось, если разглядывать их слишком долго. Гочанна моргнула, и крошечные лица сотен маленьких Джатонди моргнули вместе с ней, каждое чуть по-своему, каждое неуловимо чужое.Голова кружилась, но взгляду негде было отдохнуть. Оставалось только опустить веки, отгораживаясь от безумия, и только после этого вернулась ясность мысли. В голове вертелись тысячи вопросов.Кто посмел коснуться враждебной рукой Лучезарной? Люди запада, пренебрегавшие кастами, не задумались бы. Однако Джатонди смутно понимала, что ее похитители — не иноземцы. Другие Лучезарные, из жрецов или правителей? Из всех авескийцев только они могли решиться на подобное.Жрецы.Теперь она поняла, где находится. Конечно же, они унесли ее в ДжиПайндру. Больше некуда. Но что задумали Сыны? Всего несколько дней назад они писали гочалле Ксандуниссе, предлагая ей союз. Матери не нравилась эта мысль, но она пока не дала решительного отказа. Насколько было известно Сынам, она еще могла согласиться. А в этом случае нападение на единственную наследницу гочаллы кажется бессмысленным. Если, конечно, появление в УудПрае вонарского шпиона не сочли безмолвным ответом гочаллы. Сынам неоткуда было знать, что мать не принимала у себя вонарца и даже не знала о нем. Они должны были счесть, что правительница склонилась на сторону запада. Какая горькая насмешка!Итак, если Сыны Аона оказались во власти подобного заблуждения, похищение легко объяснить. Шантаж или месть — а может быть, и то, и другое. Им не приходит в голову, что Ксандунисса только обрадуется: ее избавили от непокорной дочери! В сущности, ВайПрадхи оказали матери услугу.Джатонди начала задыхаться, боль в висках и в горле усилилась. Не время давать волю чувствам. Нужно подумать. Вероятно, ей не грозит непосредственная опасность: они наверняка попытаются торговаться с гочаллой прежде, чем решатся причинить малейший вред ее дочери — но часы уже идут.Можно ли их убедить? Договориться с ними? Может, они поймут, что их добыча не представляет больше ценности? Отпустят ли ее, поняв, что держать в плену бывшую гочанну бесполезно, а убийство ничего им не даст? Возможно, но такой разговор нужно вести с кем-то, облеченным властью, а когда представится такая возможность?.. Однако рано или поздно дверь откроется, и кто-то войдет… Дверь? Где она? Глаза Джатонди распахнулись сами собой. Снова дрожащий, мигающий свет и мириады крошечных лиц. Отовсюду на нее смотрела она сама, отраженная в бесчисленных кривых зеркалах, но нигде ничего похожего на дверь или проход. Ни одного шва на поверхности морской глади. Отсюда нет выхода…Смешно. Просто необычная архитектура, вот и все. Она пробежала глазами по переливчатым стенам. Двери не видно. Отлично. Значит, она невидима. Чего нельзя увидеть, можно нащупать. Но о том, чтобы встать и начать ощупывать стены, пока нечего и думать: слишком кружится голова, слишком шумит в ушах, да и дверь все равно наверняка заперта. Нужно немного отдохнуть. Джатонди осталась сидеть, забившись в угол, прижимаясь спиной к неровной твердой стене. Множество лиц насмешливо уставились на нее со всех сторон, но на этот раз девушка не отвернулась от них, потому что ей показалось, будто маленькие губы шевелятся, хотя она точно знала, что ее рот плотно закрыт. И звучали слова, слова, которых она не произносила, если только разум не отказывал ей. Избранная возлюблена Аоном-отцом, она — его сокровище и Невеста Его. Она супруга Бесконечности, Матерь Вечности, предпочтенная Им из всех смертных. Здесь будет она Восславлена и познает Сияние, кое есть разум Отца. Его сила преобразит ее, в Его божественности обретет она полноту, ибо она — Сосуд, исполненный вечным Светом Его. Слова лились и лились, но Джатонди не понимала их смысла, и ее захлестывал ужас. Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы овладеть собой. Пришлось снова закрыть глаза, потому что зрелище бессчетных искаженных рожиц, уставившихся на нее отовсюду, мешало рассуждать здраво.Закрыв глаза, она сумела сосредоточиться на шепчущих голосах — мужских голосах (или не мужских?). Конечно, это Сыны Аона, это их свистящий шепот. Назойливые, вездесущие голоса не смолкали. Возможно, безумная проповедь должна была утешить и успокоить пленницу, но на Джатонди она оказала обратное действие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122