А я? Ведь я от тебя родилась? Если он захочет все повернуть по-своему, он будет просто глупым!
Улпан думала, уже не делясь с Бижикен своими соображениями. Шайкозы из ергенекты-уаков. А они свое родовое имя получили от женщины, которая когда-то пришла к ним от ергенекты-найманов. Храни аллах, все будет хорошо!
Тесно обнявшись, они лежали в темноте, молчали.
Утром Улпан выразила свое согласие посланцам уаков.
Свадебные пиршества проходили в аулах сибанов и в аулах уаков, а когда они кончились, Торсан поселился в доме Есенея. Куш-куйеу – зять, принятый в дом, от слова куш – сила, без которой нет семьи.
Бии, управители кереев сопротивлялись выделению уаков в самостоятельную волость, но сделать ничего не могли. Волостным был избран Торсан.
Ему не исполнилось еще и тридцати лет, но его быстро стали отличать, постоянно ездили к нему урядники, сам пристав, другое окружное начальство, и каждого он одаривал. Дом, который Улпан когда-то построила для гостей, стал служебным помещением волостной управы. Торсан знал, что делал, – аульные дела он передал старшинам, биям, а сам поддерживал отношения только с округом и Омском. Он не упускал случая показать когти биям и волостным кереев, помнил, как они противились созданию новой волости и его избранию. Так он уже был в силах при поддержке округа разместить крестьян-переселенцев из России не в своей волости, а на землях кереев.
Дома он был другим. Чай пили обычно втроем. Бижикен – у самовара, а пиалу Улпан передавал Торсан. За ужином он крошил заботливо для нее мясо. Только и слышно было:
– Ешьте, апа… Пейте, апа…
Он не знал, где усадить их, когда приезжали дорогие для Улпан люди – Мусреп, Кунияз. Сам поливал им на руки из кумгана и для них крошил мясо, подавал пиалы с чаем.
«Кунияз-ага, мне жаль, что вы не родились уаком!.. Кому бы, кроме вас, стать тогда волостным? И наш небольшой род расцвел бы с вашей помощью!» Находил он почтительные слова для признания заслуг стареющего Мусрепа! «На что жаловаться сибанам, если у них есть мудрец из мудрецов – Мусеке…»
Улпан, наблюдая вблизи жизнь Бижикен и Торсана, ни в чем не могла упрекнуть зятя. Она не забывала, сколько обид и сколько предательств вынесла от керейских биев и волостных, а с тех пор, как Торсан поселился в ее доме, Улпан, казалось ей, обрела былое душевное равновесие. Что ни говори, а мужчина в доме – это мужчина в доме… В ее дела, связанные с сибанами, он не вмешивался.
Прошло больше четырех месяцев, первые стаи диких гусей потянулись с юга. Торсан вернулся расстроенным, мрачным, озлобленным, каким не знала его Бижикен, не знала Улпан. Он ездил домой к своим, и оттуда завернул в Каршыгалы, взглянуть, по его словам, как пасутся табуны Улпан. Шайкоз-уаки граничили с этими пастбищами. Там он и встретился с тремя сыновьями Иманалы, они вели в поводу трех коней. Темно-серые, в яблоках, кони вышли из зимовки в отличном состоянии. После линьки лоснились, холка высокая, развитая грудь, длинная шея, уши остро-срезанные, при всем желании не найдешь изъяна в строении ног. Торсан сразу оценил, как смотрелись бы они в упряжке, летом веером, а зимой гусем! А эти пустомели заарканили их без спроса, загоняют на охоте! Вон беркуты у них на руках, собаки бегут следом, и еще целая орава с ними, всадников десять. А кони – один охромеет, другому спину собьют, третьему…
После коротких сдержанных приветствий Торсан не стал скрывать неудовольствия:
– Вы, наверное, думаете, у табунов здешних нет хозяев, и коней можно брать без счета?.. Когда вздумается?..
– Смотри-ка! – откликнулся старший – Есенжол. – Ты не забывай, куш-куйеу, что я по родству прихожусь тебе дядей, выражайся почтительней.
– Да, он – куш-куйеу!.. – повернулся к Есенжолу второй из братьев, Ресей. – Но его положение в доме не означает, что он – хозяин всего скота, всего имущества!
Третий сын обратился к Торсану:
– Куш-куйеу-мырза! Пойми… Наследником Есенея является не какой-то куш-куйеу. Мы трое!.. Потерпи немного… Мы ведь еще не получили свою долю наследства.
Торсан не мог не обратить внимания – они нарочно проглатывали это слово «куш-куйеу», а когда оно произносится слитно, то получается кушук – зятек-щенок, зятек-приемыш… Он не стал с ними препираться, резко дернул коня в сторону и поскакал. Но быстрая езда не развеяла его гнева, в ушах звучало: «Кушук-куйеу… кушук-куйеу…» Выходит, с мыслями о наследстве сыновья Иманалы и не думали расставаться… Когда была его свадьба с Бижикен, Улпан при всех сказала, что полновластными хозяевами всего достояния Есенея будут ее дочь и ее зять. Иманалы слышал это своими ушами, слышали его сыновья, и никто из них слова против не сказал. При людях – не захотели, но затаили злобу, свои намерения.
С Улпан обо всем этом Торсан заговорил прямо:
– Апа, я узнал, что я не хозяин вашего скота, вашего имущества! Я в этом доме, оказывается, всего-навсего кушук-куйеу!
– Шырагым, что с тобой? – прервала его Улпан. – Ты никогда не повышал голос, разговаривая со мной.
– Я на месте поймал сыновей Иманалы… Они трех скакунов угнали, из того табуна, что пасется в Каршыгалы. Я не мог не сказать, что есть у лошадей хозяева… Они сказали – хозяева они, а я кушук-куйеу!
– Шырагым, сынок… Стоит ли печалиться из-за трех коней? У нас еще тысяча голов, вам хватит с Бижикен. Несколько лет назад бии и волостные керей-уаков решили: вдова, не имеющая сыновей, одну треть всего скота и всего имущества отделяет родственникам мужа. Я с ними согласилась. Несколько раз повторяла Иманалы, чтобы произвести раздел. О нем можно много плохого сказать, но в этом деле он оказался мужчиной и взять ничего не захотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99