Лодыжку лишь на мгновение обожгло ледяной болью, довольно сильной, впрочем. Наверное, не стоило переводить лидокаин, брызгая его на рану.
– Мне почему-то кажется, что у тебя ничего не выйдет, – произнес Йен.
– Но почему, мой Серебряный Камень? – спросила Фрейя.
– Не знаю, – спокойно ответил юноша, изо всех сил желая, чтобы она ему поверила, – просто мне так кажется.
Кольцо запульсировало, сильно и больно сжимая палец.
– Думаю, он прав, – сказал Арни. – У этой раны такой вид… я даже не знаю… как будто она слишком серьезная, чтобы так просто излечиться. – Он вынул из упаковки стерильный тампон и промокнул рану, не обращая внимания на небольшое количество выделившегося гноя. – Тем не менее попробовать стоит, я считаю.
У Фрейи был озадаченный вид, однако она кивнула:
– Дай-ка взглянуть.
Ноги Йена коснулись теплые нежные руки. Медленно, бережно, она накрыла рану ладонью, обхватив второй рукой лодыжку с другой стороны.
Ты не сможешь ничего сделать, думал Йен. Не получится. Что-то не то, и сейчас у тебя не выйдет меня исцелить. Может, ты стареешь, может, мое тело отвергает твою помощь, может, дело в чем-то еще, но ты не в силах исцелить меня. Безнадега.
Кольцо пульсировало все чаще и чаще, быстрее и быстрее, спазмы слились в ноющую конвульсивную боль, которая прекратилась лишь тогда, когда Фрейя, покачав головой, выпустила его лодыжку и, снова покачав головой, озадаченно выпрямилась.
– Как печально… – сказала она. Снова посмотрела на лодыжку, а потому на свои руки. На правой ладони расплывалось красное пятно и темнели сгустки свернувшейся крови. Фрейя потерла рукой об руку, сначала несильно, а затем все сильнее и сильнее, пока от ладоней не повалил дым. Противно завоняло горелым.
Арни положил руку ей на плечо.
– Все хорошо, – произнес он тихо и нежно, однако вместе с тем твердо.
Фрейя сполоснула руки в бадье: в первое мгновение вода, соприкоснувшись с ее ладонями, зашипела, испаряясь. Когда Фрейя подняла глаза на Йена, она выглядела старше и печальнее.
– Мне так жаль, мой Серебряный Камень… Похоже, не на одного вашего дока Шерва действуют годы.
Теперь все пойдет без сучка и без задоринки. Все, что ему надо сделать, это вернуть разговор к самоцвету и Отпрыску. Мотивы у Йена самые правильные. Она не устоит перед силой кольца и камня – растает, как масло в жаркий летний день.
– Фрейя, я…
Богиня посмотрела на Йена и улыбнулась.
– Мой Серебряный Камень, ты же никогда не называл меня по имени, лишь в тот раз, когда понял, что я не простая жена паромщика. Оставим все как было. Так что ты хотел сказать?
Йен молчал. Не мог он, глядя в лицо Фрейе, подчинить ее давлением своей воли, усиленной кольцом и самоцветом. Фрейя ошибалась, а он прав, и если она не передумает, любящий отец будет страдать на глазах у любимого сына, – но влиять на разум Фрейи означало обойтись с другом как с предметом, вещью, которым можно управлять по своему разумению.
Так нельзя.
Йен снял кольцо и запихнул его в карман.
– Фрейя, – начал он, – мне нужен алмаз. Всего на несколько дней. В самом деле очень нужен. Я не знаю, что мне сказать, чтобы убедить тебя. Могу поклясться, что если мне снова случится найти камень, я не принесу его тебе, если сейчас ты не дашь мне алмаз. Послушай, когда я вернусь с алмазом, я отправлюсь на поиски третьего камня. И клянусь, я принесу тебе его, когда найду. Но сейчас положись на меня, прошу, так же, как я положился на тебя.
– Послушай, Йен… – Фрей взяла его руку в свои. Странно, что эти руки, столь сильные и могущественные, могут быть такими нежными и теплыми. – Мне ужасно жаль, Йен. Надеюсь, что ты останешься моим Серебряным Камнем, а я всегда буду твоей Фрейей, но я по-прежнему не могу согласиться на то, о чем ты просишь. Клянись, если желаешь, что не принесешь мне других камней – что с того? Вряд ли ты добудешь еще один самоцвет. А даже если добудешь, кому ты его доверишь? Харбарду? Или своему будущему тестю? Вряд ли ты выберешь Одина или маркграфа. Но даже если ты поступишь именно так, я не изменю своего решения. Даже если ты пообещаешь отправиться на поиски других самоцветов, чтобы принести их мне. Я не могу отдать даже один… – Фрейя на мгновение наморщила лоб, затем покачала головой, словно стряхивая морщины. – Я не могу рисковать даже одним-единственным самоцветом в надежде, что если я отдам его тебе, ты когда-нибудь можешь найти другой. – Она поднялась на ноги и смотрела на Йена сверху вниз, не отступая. – Не думаю, что ты примешь все это, но так тому и быть.
– Нет. – Йен твердо посмотрел ей в глаза. – Мне не нравится твое мнение, однако я могу принять его. Надеюсь, вы оба поверите мне.
Фрейя кивнула.
– Я верю.
Она нежно сжала руку Йена, а потом выпустила ее. Арни закончил перевязывать лодыжку Йена: рана снова заныла.
– Я тоже. – Он посмотрел на Йена и улыбнулся. – Хотя что с меня взять – меня ведь так легко убедить, верно?
– Ну да, ты у нас размазня.
Арни рассмеялся.
Отпрыск, прости, но… Хотя, если честно, гораздо сильнее мне жаль твоего сына.
– Я уеду утром. Я обещал вернуться. – Осия не то чтобы остался заложником, однако близко к тому. Чего стоит обещание Отпрыска, раз Йен не выполнил свою часть уговора?
Станет ли Отпрыск что-то делать, чтобы сбить волков со следа Торсенов?
А если я скажу ему, что старался, очень старался? Может, сработает?
Ха. Какая Отпрыску разница, как там Йен старался? Платят за результат, а не за усилия.
Стоит только собраться духом и вынуть из кармана кольцо, и тогда он убедит Фрейю дать ему на время камень.
На время? Черт, да Йен сможет выпросить алмаз Брисингамена насовсем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92