..
– Ну да, Беларски. – Мок кивнул. – Как же, я знаком с профессором. Очень любит читать всем проповеди о смысле жизни и о том, что такое высокие моральные принципы. Слушать такое людям не нравится, и их легко понять. Поэтому Беларски время от времени поколачивают.
Он еще замедлил шаг, задумался и внимательно посмотрел на Джейка.
– Что это за дело такое тебе подсунули в «Космосе»?
– Все началось как обычное расследование причин смерти Курта Уинтергилда, но...
– Он был полным дерьмом.
– Верно, – согласился Джейк. – Но главное, Винс, в том, что это дело, похоже, связано с вашей чумой.
– Я только что узнал, что твоя жена тоже заболела. Прими мои самые...
– Бывшая жена.
– Да? Я не знал. А когда это случилось?
– Пока меня не было. Так есть какие-нибудь предположения, где я могу найти профессора?
Совсем низко над головой с ревом сирены промчалась «скорая помощь».
– Наверное, еще одна жертва чумы. – Мок махнул рукой в сторону удаляющейся машины.
– Известно что-нибудь о причинах чумы?
– Вирус искусственный. Но кому и зачем потребовалось напустить его на нас – не знаю. Пока что никто не взял ответственность на себя, – сказал полицейский. – А ведь Беларски – до того, конечно, как окончательно свихнуться и превратиться в уличного проповедника, – работал над биологическим оружием. Так, кажется?
– Да, вместе с доктором Гордоном Честертоном.
– А, знаменитый женоубийца. Слава Богу, по крайней мере, им-то заниматься не надо. Надежно запрятан в Холодильник, и когда он появится на грешной земле, мы будем совсем старенькими и седыми. – Мок помолчал. – Вообще-то профессор не любит сидеть на одном месте, но последние недели он живет в Развалинах.
– Развалины?
– Это произошло, когда тебя не было. Последствие большого толчка 2117-го. Тогда завалилась большая часть нашего трущобного округа, – объяснил Мок. – А там то одно, то другое, то со страховкой неясности, то в бюджете одни дыры – одним словом, у отцов города и матерей оного руки так и не дошли до восстановления района. И не скоро, как мне кажется, дойдут. Ну а тем временем там начали селиться бездомные, мелкие жулики, всякие психи и придурки.
– Вы ими занимаетесь?
– Малость, главным образом стараемся, чтобы они не вылезали оттуда и не обижали честных, порядочных граждан. Кстати, по последней переписи, в нашем благословенном городе осталось что-то около двадцати честных, порядочных граждан. Так что, ты считаешь, Беларски как-то связан с этой чумой?
– Во всяком случае, мне очень хотелось бы обсудить с ним такую возможность.
– Сообщи мне потом, что тебе расскажет этот парень, – если, конечно, он сумеет говорить членораздельно.
– Если хочешь, идем вместе. Мне бы пригодился проводник.
– Нет, мой вид обычно вдохновляет обитателей развалин на швыряние кирпичами и прочими архитектурными деталями. Я не очень там популярен – не помогает ни элегантная внешность, ни обворожительные манеры.
– Никогда бы не поверил.
Мок еще немного помолчал.
– Ведь у тебя есть ребенок, да?
– Да, один.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик, пятнадцати лет.
– Где он?
– Там же, где и она, в Марине, в больнице. Его наблюдают в профилактическом отделении. Не исключено, что и с ним будет то же, что и с Кейт.
– Плохо. – Маленький китаец покачал головой. – А как вы с ним ладите?
Чтобы ответить на этот вопрос, Джейку потребовалось несколько секунд.
– Лучше некуда.

Глава 17

Развалины раскинулись на площади в десять городских кварталов. Смеркалось, когда, идя по Масон-стрит, точнее, тому, что от нее осталось, Джейк достиг разрушенного землетрясением района. От некогда широкой улицы теперь осталась лишь узкая тропка, причудливо извивающаяся между огромными холмами обломков. Повсюду высились разнообразных размеров груды мусора, в которых перемежались битый кирпич, ломаные доски, искореженные арматурные прутья, зазубренные обломки пластигласа. То здесь, то там виднелись каким-то чудом устоявшие куски стен, некоторые из них – даже с окнами и дверями.
Стемнело, подул холодный ветер и принес с собой клочья тумана. Светились огоньки, по большей части – портативные электролампы, кое-где горели костры, на которых что-то готовили.
В темном, зияющем дверном проеме бывшего винного магазина обменивались тумаками и проклятьями две исхудалые женщины в лохмотьях. У их ног лежало безжизненное тело одетого в потертый дождевик человека.
– Я первая его заметила! – крикнула одна из жутких фурий, для убедительности подкрепив свои слова сильным ударом по ребрам противницы.
– Ни хрена подобного, милочка, именно я.
– Он мой. Все, что на нем, мое.
– Да зачем он тебе, красавица? Смотри, он же весь в блевотине. Зуб даю, сдох от чумы.
– От чумы или с перепоя, но я хочу то, что у него в карманах.
Не замедляя шагов, Джейк прошел дальше.
Рядом с внушительных размеров грудой обломков, откуда-то из середины которой косо торчала когда-то светившаяся вывеска "ОТЕЛЬ «ВЯЗ», трое тощих мальчишек лет одиннадцати – двенадцати ощипывали довольно крупную птицу, скорее всего – чайку. Рядом дымил небольшой костерок.
– Я ищу Беларски.
– А долбись ты в рот, – неприветливо предложил самый мелкий и грязный из троицы.
– Пятера, – сказал Джейк.
– А если раза мало – долбись в рот дважды, – поддержал товарища другой замызганный сопляк.
Выпрямившись, третий вытер о лохмотья брюк окровавленный нож.
– Гони десятку.
– Если ты проводишь меня.
– Вот уж хрен. С тобой, дядя, я никуда не пойду. На мой взгляд, ты точь-в-точь из тех, которые затем и приходят в Развалины, чтобы отодрать пухлого розовощекого карапуза вроде меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64