Когда умирающий Кхубчанд ле
жал на своей подстилке, Эcта мог видеть окно спальни, отраженное в его глад
ких багровых глазных яблоках. И небо за окном. А однажды Ц пролетающую ми
мо птицу. Чудом показался Эсте, погруженному в запах старых роз, напитанн
ому памятью о переломанном человеке, тот факт, что нечто столь хрупкое, ст
оль невыносимо нежное смогло сохраниться, имело право на сущ
ествование. Птица в полете, отраженная в глазах умирающей собаки. Мысль з
аставила его громко рассмеяться.
Когда Кхубчанд умер, Эcта принялся расхаживать. Он расхаживал без отдыха
часами. Поначалу поблизости от дома, но с каждым разом удаляясь все больш
е и больше.
Люди привыкли видеть его на улицах. Чисто одетый мужчина со спокойной по
ходкой. Его лицо потемнело и обветрилось. Загрубело от солнца. На нем появ
ились морщинки. Эcта начал выглядеть более умудренным, чем был на самом де
ле. Как забредший в город рыбак. Человек, которому ведомы морские тайны.

Теперь, когда его Отправили Назад, Эcта расхаживал по Айеменему.
Иногда он бродил по берегам реки, которая пахла фекалиями и купленными н
а займы от Всемирного банка пестицидами. Почти вся рыба в ней погибла. Уце
левшие экземпляры страдали от плавниковой гнили и были покрыты волдыря
ми.
В другие дни он шел по улице. Мимо новеньких, только что выпеченных, глазир
ованных домиков, построенных на нефтяные деньги медсестрами, каменщика
ми, электриками и банковскими служащими, которые тяжко и несчастливо тру
дились в странах Персидского залива. Мимо обиженных старых строений, поз
еленевших от зависти, укрывшихся в конце своих частных подъездных дорож
ек под своими частными каучуковыми деревьями. Каждое Ц пришедшая в упад
ок феодальная вотчина со своей историей.
Он шел мимо сельской школы, которую его прадед построил для неприкасаемы
х.
Мимо желтой церкви, где отпевали Софи-моль. Мимо Айеменемского молодежн
ого клуба борьбы кун-фу. Мимо детского сада «Нежные бутоны» (для прикасае
мых), мимо торговавшего по карточкам магазина, где можно было купить рис, с
ахар и бананы, висевшие под крышей желтыми гроздьями. К натянутым веревк
ам бельевыми прищепками были прикреплены дешевые эротические издания
с разнообразными мифическими южноиндийскими секс-монстрами. Журнальч
ики лениво поворачивались на теплом ветру, соблазняя бесхитростных пре
дъявителей карточек взглядами голых пышнотелых красоток, лежащих в луж
ах поддельной крови.
Иногда Эcта шел мимо типографии «Удача», принадлежавшей пожилому К. Н. М. П
иллею Ц товарищу Пиллею; раньше там базировалась айеменемская ячейка м
арксистской партии, проводились полуночные инструктивные собрания, пе
чатались и распространялись брошюры и листовки с зажигательными текст
ами коммунистических песен. Колыхавшийся над крышей флаг теперь выгляд
ел старым и потрепанным. Кумач выцвел от солнца.
Что касается самого товарища Пиллея, он выходил поутру из дома в старой с
ероватой майке из эйртекса и мунду
Мунду Ц традиционная одежда на
подобие юбки, спускающейся ниже колен. Мунду носят и мужчины, и женщины.
из мягкой белой ткани, скульптурно облегавшей его мужские части. О
н умащал себя нагретым и приперченным кокосовым маслом, втирая его в дря
блую стариковскую плоть, которая тянулась, как жевательная резинка. Он ж
ил теперь один. Его жена Кальяни умерла от рака яичников. Его сын Ленин пер
еехал в Дели, где работал подрядчиком, обслуживая иностранные посольств
а.
Если товарищ Пиллей, когда Эcта шел мимо, натирался маслом на свежем возду
хе, он не упускал случая поприветствовать проходящего.
Ц Эста-мон! Ц кричал он своим высоким пронзительным голосом, теперь, од
нако, волокнистым и обмахрившимся, как тростниковая дудочка, с которой с
чистили кожицу. Ц Доброго утречка! Ежедневная прогулка, да?
Эcта шел мимо него Ц и не грубый, и не вежливый. Просто безмолвный.
Товарищ Пиллей охлопывал себя руками сзади и спереди, стимулируя кровоо
бращение. Ему не ясно было, узнал ли его Эста после стольких лет. Не то чтоб
ы это его особенно заботило. Хотя его роль во всей истории была отнюдь не в
торостепенной, товарищ Пиллей ни в малейшей степени не считал себя лично
виновным в чем бы то ни было. Он списал случившееся по разряду Неизбежных
Издержек Взятой Политической Линии. Старая песня насчет леса и щепок. То
варищ К. Н. М. Пиллей был, надо сказать, до мозга костей политиком. Профессио
нальным лесорубом. Он пробирался по жизни, как хамелеон. Всегда в маске, но
всегда якобы открытый. Открытый на словах, но отнюдь не наделе. Без особых
потерь сквозь любую заваруху.
Он первым в Айеменеме узнал о возвращении Рахели. Новость не столько вст
ревожила его, сколько возбудила его любопытство. Эста был для товарища П
иллея, можно сказать, чужаком. Его изгнание из Айеменема было стремитель
ным и бесцеремонным, и произошло оно очень давно. Но Рахель товарищ Пилле
й знал хорошо. Она росла у него на глазах. Он задумался о том, что побудило е
е вернуться. После стольких лет.

До приезда Рахели в голове у Эсты была тишина. Приехав, она принесла с собо
й шум встречных поездов и мельканье пятен света и тени, словно ты сидишь у
окна вагона. Мир, от которого Эста так долго был отгорожен запертой дверь
ю, внезапно хлынул внутрь, и теперь Эста не мог слышать самого себя из-за ш
ума. Поезда м . Машины. Музыка. Фондовая биржа. Точно прорвало ка
кую-то дамбу и все понеслось в кружении бешеной воды. Кометы, скрипки, пар
ады, одиночество, облака, бороды, фанатики, списки, флаги, землетрясения, о
тчаяние Ц все смешалось в этом свирепом водовороте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17