ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тогда не собирался.
Васька прознал, поиздевался: что толку лезть к ним.
Снова невмоготу стало. Окна, двери заделаны, а весна чувствуется. Не запахом даже, не светом. Может быть, и не угадывается, а знаем просто, там май. И новые люди не отвлекали, хоть и забавные люди.
Один – свинокрад. Пятый срок – за один и тот же свой родной сельский свинарник. Освободится, через месяц-другой как выпьет, не выдерживает, снова на дело идет. И ведь знают уже: его рук дело, а он ничего поделать с собой не может.
– Освобожусь – сожгу его к чертовой матери, – обещал он.
Другой – в паре с кумом поили на охоту. Незадолго до этого кум выиграл в лотерею мотоцикл. Этот и просит:
– У тебя ж уже есть, продай мне.
– Не могу, – кум отвечает, – жена свояку обещала.
– Я сверху ведро вина ставлю.
Они как раз за околицу вышли. На околице, у хаты крайней – коза пасется.
– Козу трахнешь – продам.
Этот поупирался чуток, да и овладел козой.
Дальше так. Жена уперлась: мотоцикл обещан свояку. Кум – с извинениями, готов ведро вина выставить. Этот – ни в какую.
– Теперь ты будешь козу драть.
Идут на околицу.
В момент близости застукали блудников хозяева животного. Они, оказывается, и первый случай наблюдали. Но тогда, должно быть, рукой махнули, а тут подозрение возникло, что кумовья повадились. Заявили. Этим по пять лет светило.
Один еще и упрекал другого:
– Когда я ее драл, она спокойно стояла, а когда ты – кричала...
Из тюрьмы новый человек известие принес: тому интеллигенту сельскому, застрелившему жену и тещу, восемь лет дали, хотя он и впрямь просил на суде «вышку».
С Васькой французским языком занялись.
Подробно рассказал он, как Дунай переплывал, как Румынию почти прошел. Как взяли его румыны на границе с Югославией. Два месяца в тюрьме держали. Он с ними на французском разговаривал, убеждал, что француз. Потом шутки ради недельку понервировал на английском. Наконец махнул рукой и послал по-русски. В тот же день оказался в Союзе.
Держали его сначала в КГБ. Камеры там шикарные, некоторые с телевизором. Одно время Васькв соседствовал с кем-то из наших крупных обэхаэсэсников. Тот утверждал, что сможет в течение часа организовать полмиллиона, чтобы откупиться. Только часа ему не давали.
Кагэбистов очень интересовало, что Василий собирался делать во Франции: идти работать на радио или разглашать что-нибудь сокровенное?
Запомнилось, как однажды в свою смену та самая добрая женщина (не поднимается перо назвать ее вертухайшей) вечером перед отбоем усадила всех за столом и раздала по кружке чая, по куску хлеба белого, по картошке и огурцу. Была пасха.
Мутные мертвые дни... Каждый начинался с того, что я подходил к клетке Васьки и подергивал матрац, ухватившись за угол его. Будил. Дразнился, на радость всем окружающим, и Васька начинал спросонок недовольно ехидничать-издеваться в ответ. Входить в чужую клетку запрещалось, а Васькин топчан был первым, слева за стеной.
Как-то утром я привычно ухватился за выглядывающий угол полосатой материи...
Вот оно, то второе ощущение... Ощущение легкости, с которой пополз матрац. Ощущение отсутствия на нем родного, в этот момент самого родного человека.
Ваську увезли ночью в четыре часа утра.
Какая разница, что происходило еще в последние дни там. Через неделю выписали. Опять под подписку.
Конечно, дух весны, оказавшихся зелеными деревьев и неба, пахнущего солнцем, выбил из меня все. Надолго опьянил. И это чувство хмельного состояния от свободы и весны казалось тогда самым сильным. Но оно прошло. И помнится теперь другое...
Дотлела между пальцами вторая сигарета.
Я помнил этот голос, голос дававшего интервью. Он верно поведал об успехах нашей психиатрии. Особенно в области содержания больных. Но я слышал только одну его фразу, последнюю:
«– За все время моего пребывания там не могу вспомнить ничего, что можно было бы назвать человеческим...»
Так замышлял я когда-то закончить тот свой рассказ. Рад, что не довелось написать его. Потому что каким бы заманчивым такое окончание ни было, оно будет нечестным. Васька никогда так не скажет.
(Четверо: Василий, Володя дальнобойщик, симулянт-онанист (оказавшийся приличным человеком) и я договорились встретиться в... году в Киеве на площади Победы первого мая в 10 часов утра.
Вспомнил об этом третьего мая.
Уже попав на «химию», написал Ваське письмо и получил ответ, в котором он усмехался по поводу того, что его родители предполагают, будто я – стукач.
Я почему-то больше не написал. А когда спохватился, начались уже нынешние смутные времена. Но адрес Васькин никогда не записывал и помню до сих пор.
Васька или кто другой, кто знает о нем, если нарветесь на эти записки, черкните пару строк на адрес Одесского главпочтамта. На всякий случай адрес Василия: г. Ереван, 4-й Нордкский массив, первый квартал, д. 25, кв. 23, Чаушан Александр...)
Может быть, излишне сентиментально описал эти популярные в перевоспитании шулеров (и не только их) заведения. Не помешает. Лишняя информация для тех, кто считает жизнь профессиональных игроков неунылой, полной романтики.

Глава 14. О совести

Как бы ни пыжился в этой главе, как бы ни пытался оправдать мораль профессии, читатель усмехнется: мошенник – он мошенник и есть. Шулер, «катала» – понятия не из словаря нравственности.
Проститутки заявляют, что смысл их профессии в сексуальном воспитании затурканных женами мужиков. Бандиты считают себя Робин Гудами. Думаю, и наемный убийца умудрится представить свою специализацию социально полезной. Объявит себя, к примеру, санитаром общества.
Каждый грешник не настолько грешен, чтобы не иметь трактовки своего греха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики