- Вот все, чем мы располагаем.
Кира читала: "А.Самарин. Челлини, Фаберже, Диомиди - великие мастера,
издания 1957-го, 1959-го, 1970-го годов", "Альбом-буклет. Фотоизображения
изделий Диомиди. 1955 г.", "Дж.Бэррон. К истории ювелирного дела.
Издательство "Артистик букс", Нью-Йорк, 1960 год, перевод с английского",
"М.Гилевский. Сравнительное исследование, 1966 г. Университетское
издательство". "А.Чаусов. Место Диомиди в русском ювелирном деле, 1970
год. Университетское издательство".
- Нашли что-нибудь подходящее? - спросила замдиректора.
- Да, - Кира подчеркнула на формуляре два издания: "Дж.Бэррон. К
истории ювелирного дела" и "М.Гилевский. Сравнительное исследование". -
Если можно, эти две книги, они нужны мне на некоторое время.
- Хорошо. Вы имеете абонемент у нас?
- Увы, - сказала Кира смущенно.
Замдиректора снова позвонила:
- Виктория Антоновна, принесите мне, пожалуйста, Дж.Бэррона и
М.Гилевского. Я сама тут оформлю.
Когда книги принесли, замдиректора заполнила на Паскалову формулярную
карточку, вместо номера паспорта проставила номер удостоверения, Кира
расписалась, поблагодарила, взяла книги и ушла.
Муж был дома, вернулся с полевых учений. Это она поняла по шумному
плеску воды в ванной, он никогда не мылся в ванне, только под душем.
- Я пришла! - крикнула она, приоткрыв к нему дверь. Он стоял за
занавеской, и она видела лишь контуры его высокой фигуры.
- Я скоро! - отозвался он.
Она принялась готовить обед. Борщ был, фарш на котлеты стоял в
холодильнике. Оставалось начистить картофель. Муж очень любил жареную
картошку.
Он вышел из ванной в майке и спортивных брюках. Тело белое, лишь
кисти рук, шея, лицо обветрены, покрыты загаром.
- Устал? - спросила Кира. - Наползались, настрелялись?
- Маленько устал... Чеснок есть?
Она очистила два зубка. Он кусал чеснок и хлеб сильными белыми
зубами, на челюстях ходили бугры желваков. Ел с удовольствием, шумно.
Обедали они обычно в столовой, так он любил.
- Соскучился по домашней еде?
- Ага! - кивнул. - Что у тебя?
- Никаких новостей. Увязла в этом деле.
- Выберешься, - спокойно сказал он, как о деле решенном.
Съев почти сковородку картошки и три котлеты, муж по давней привычке
выпил кружку воды из-под крана. Кира убирала со стола, мыла посуду. Когда
вернулась в комнату, телевизор работал, а муж, лежа на диване, спал,
сладко сопя. Она накрыла его пледом, достала из целлофанового пакета книги
и села читать книгу профессора Самарина, где меж страниц торчали закладки
Чаусова. Начала с предисловия, написанного Гилевским, в котором, оценивая
труд Самарина, тот соглашался, что творчество ювелирных дел мастера
Диомиди - это не отраженный свет, не эпигонство, вызванное к жизни такими
художниками, как Челлини и Фаберже, а явление оригинальное. Далее
Гилевский разбирал концепцию Самарина, его сравнительный анализ,
доказывающие, что Георгоса Диомиди можно и нужно рассматривать как
самостоятельный факт в искусстве ювелирной скульптуры...
Затем Кира открыла то место в книге, где была закладка, и на одной из
страниц подчеркнуты синим строки: "...К великому сожалению, в судьбе трех
мастеров есть нечто общее: прихоть временщиков и неудержимые социальные
бури. Они-то и лишили нас, потомство, многого из того, что было и могло
еще быть создано этими художниками. Что касается Диомиди, то у нас еще
есть надежда, возможно, узнать о его замыслах, о том, где, в чьих частных
коллекциях хранятся его издания. Узнаем мы это, надеюсь, в тот день, когда
будет вскрыт пакет с его бумагами, хранящийся в музее этнографии и
художественного промысла". На закладке наискосок написано, как поняла
Кира, рукой Чаусова: "Как видим, никаких сомнений в том, что пакет
хранится в рукописных фондах музея! Sic: это издание Самарина
прижизненное, 1957 г.".
Кира взялась за следующий том той же книги, но переизданной в 1959
году. Опять предисловие Гилевского, и на той самой странице подчеркнуты
Чаусовым те же строки, а на закладке написано: "Никаких изменений.
Осторожен, ибо издано еще при жизни Самарина".
Третье издание книги, осуществленное в 1970-м году, ничем не
отличалось от предыдущих. То же предисловие Гилевского. Но из текста
Самарина исчезла фраза "...когда будет вскрыт пакет с его бумагами,
хранящийся в музее этнографии и художественного промысла". А на закладке
Чаусовым написано: "Почему изъята эта фраза? Не потому ли, что книга
переиздана уже после смерти Самарина, и не потому ли, что редактор ее уже
сам Гилевский?! Хозяин-барин".
Посмотрев выходные данные двух предыдущих изданий, Кира обнаружила,
что редактором их была некая А.Школьник. В третьем же, посмертном издании
фамилия Школьник исчезла, вместо нее напечатано: "Редактор и автор
предисловия профессор М.Гилевский".
"Пожалуй, подозрения Чаусова логически состоятельны", - подумала
Кира, пытаясь понять, почему вокруг пакета столько тумана, вообще
умолчания. С умолчанием она столкнулась, читая брошюру Гилевского
"Сравнительное исследование". Написана она была с блеском, увлекательно.
Однако ни слова о пакете. Это показалось Кире противоестественным. Если
пакет хранился в музее, Гилевский не преминул бы упомянуть об этом, если
нет - тоже должен был сказать, мол, пакета в музее, увы, нет. А так -
умолчание, словно нет предмета разговора. И это самое подозрительное, ибо
Гилевский знал, какая возня шла вокруг пакета, он не мог не использовать
любую возможность, дабы еще раз подтвердить свою позицию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47