Когда пациент ушел, Фрэнк доложил Далси, что операция состоится, но о гонораре упомянуто не было.
Момент оформления чека был еще далеко, так что Фрэнк продолжил свою разведывательную деятельность. Подходящие кандидатуры появлялись примерно раз в четыре дня, и Фрэнк исправно подслушивал у двери кабинета. Как правило, ему приходилось разочаровываться: речь о размере оплаты рано или поздно обязательно заходила. Однако медленно, но верно список потенциальных жертв увеличивался. Через полтора месяца к «номеру первому» прибавилось еще семеро «перспективных» пациентов.
Наконец-то можно было оформлять первый счет: первым счастливчиком оказался сэр Риджуэлл. Берт велел отправить ему счет на сто пятьдесят гиней. Убитым голосом Далси сообщила об этом Фрэнку.
– Не волнуйся ты так, старушка. Это не так уж сложно, сама увидишь. Слушайся меня, и все будет отлично. Отошли сэру Клаудсли счет, только не на сто пятьдесят, а на сто восемьдесят гиней.
Далси была в шоке.
– Но тридцать гиней – эго же колоссальная разница! Он сразу почет что-то неладное.
– Ничего подобного! – он энергично помотал головой и погрозил Далси пальцем: – Ты должна беспрекословно мне подчиняться, таков был уговор. Из-за одной-двух гиней вообще не стоит все это затевать. А тут за один раз мы оттяпаем сразу тридцать гиней.
– Это как-то уж… чересчур. У меня уже душа ушла в пятки.
– Быстрее ее оттуда доставай. Да не будь ты такой рохлей, Далси! Оформи счет и отошли его. Но не забудь, что на корешке чека надо написать цифру сто пятьдесят.
– Ужас!
– Да, абсолютно с тобой согласен. Но другого выхода у нас нет.
Два дня Далси была на грани истерики, готовая каждую минуту разрыдаться, лишь огромным усилием воли ей удавалось сохранять относительно нормальный вид. На третий день пришел конверт с подписанным чеком, и никаких записок с вопросами или комментариями. Далси не верила собственным глазам. Минутное чувство облегчения было тут же вытеснено тревогой. Далси понимала, что рано или поздно грянет скандал.
Фрэнк воспринял удавшийся трюк с чеком, как нечто само собою разумеющееся.
– Я же говорил, что ты зря переживаешь. Сама увидишь: все теперь пойдет как по маслу.
Но Далси решительно не понимала, что делать с этим чеком дальше, она окончательно запуталась, Фрэнку пришлось долго все ей растолковывать.
– Сначала надо заняться платежной квитанцией, которую заполняют при подаче чека. Тут надо действовать осторожно. В той части, которую ты отошлешь Риджуэллу будет указано сто восемьдесят гиней, а на корешке квитанции, которая останется у пас в офисе, сто пятьдесят.
– Это невыносимо!
– Что же делать, старушка, такова цена свободы.
– А вдруг Риджуэлл упомянет в разговоре с Бертом сумму гонорара?
– В таком случае ты изобразишь, что ах, ты случайно ошиблась, и немедленно все утрясешь. Но он ничего не упомянет. Вспомни, что это за личность, и сама поймешь, что никаких разговоров о гонораре просто не может возникнуть.
– Да… наверное, ты прав.
– Еще бы я не был прав. Они с Бертом уже все обсудили, а господа из этой породы – из породы тех, кого не слишком волнует сумма, с которой придется расстаться, – не станут задним числом что-то выяснять, это несолидно.
– Ладно, с квитанцией все ясно. Ну а дальше-то что? Заполнить ее можно как угодно. Но примет ли ее кассир? Чек у меня на сто восемьдесят гиней вместо ста пятидесяти. И в платежке тоже должно стоять сто восемьдесят, тут-то все и выплывет.
– Не выплывет, если действовать с умом. Что ты обычно делаешь с чеками? Ждешь, когда накопится какое-то количество, берешь книжечку с квитанциями и бредешь в банк. Кассир забирает у тебя чеки, проверяет, правильно ли заполнены квитанции и ставит на их корешках печать, расписывается, подсчитывает итоговую сумму, это для него самое главное: чтобы сумма на чеках сошлась с суммой на квитанциях. Эти корешки – доказательство того, что ты сдала чеки в банк.
– Ну и что? Что это дает нам?
– Сейчас поймешь. Берт потом проверяет, все ли чеки отданы в банк. А как он это делает? Просматривает предъявленные тобой корешки квитанций, верно?
– Ну да. При отчете, который я делаю каждые две недели.
– Поехали дальше. Но тот корешок, где будет стоять число сто восемьдесят, ты шефу не покажешь. Значит, ты должна завести две книжечки с квитанциями: одну для банка, вторую для Берта, где на одном из корешков будет стоять число сто пятьдесят. Таким образом мы сумеем скрыть от него эти тридцать гиней.
– Ах, Фрэнк, это так ужасно! Вся эта двойная бухгалтерия! Ну ладно, квиток я заполню, но какой от этого толк? Ведь на нем не будет банковской печати и подписи кассира?
Фрэнк ехидно усмехнулся.
– А она совсем не так глупа, как может показаться, – театральным голосом произнес он. – Твой верный Фрэнк, как всегда, готов тебя выручить, старушка. Он все продумал, и эту часть операции тоже. Претерпев невероятные мучения, он сотворил нужную печать, точно такую же как банковский штемпель. А уж ею редчайший дар имитировав чужой почерк известен тебе давно. Ставим штамп, я расписываюсь за кассира, и – оп-ля! – на корешке банковской квитанции появляется все, что полагается.
– Это так ужасно, – снова произнесла она, но уже не с таким жаром. Несмотря на все свое негодование, она почувствовала восхищение. Какой все же Фрэнк талантливый!
– Конечно, ужасно, радость моя, – с готовностью согласился он. – Но мы уже зашли слишком далеко. Назад хода нет. Если мы не будем действовать дальше, крах неизбежен.
И опять ей нечем было возразить. За Фрэнком всегда оставалось последнее слово, всегда! Он загнал ее в ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95